Взять Берлин в 1941 году. Что дальше. Сталин после Грозы

Выход Советской России из войны позволил Польше переориентироваться на страны Антанты, ибо с самого начала было ясно, что Германия и Австро-Венгрия, тоже участвовавшие в свое время в разделе Польши, — это лишь «меньшее зло» по сравнению с Россией, а вот союз с Антантой дает возможность получить полную независимость. И в самом деле, мирная программа В. Вильсона — пресловутые 14 пунктов — предусматривала создание Польского государства. На Парижской мирной конференции 1919–1920 гг. Польша выступала как победительница и добилась своего признания мировым сообществом.

Советская Россия вроде бы признала Польшу — тем, что отказалась от всяких претензий на ее территорию — еще 29 августа 1918 г. Однако уже в середине ноября, сразу после капитуляции Германии в Первой мировой войне, советское руководство бросило клич: вперед, в Германию! Разжечь пожар Мировой революции! В Германию, разумеется, предполагалось пройти через Польшу ( Суворов В.

Последняя Республика. С. 48–50). Началась советско-польская война, затянувшаяся с конца 1918 по март 1921 г.

Польша сумела отбить красное нашествие и отстоять свою независимость. Однако «вялотекущая гражданская война» продолжалась. Помимо всего прочего, до миллиона поляков сочувствовало коммунистам,что само по себе было немалым резервом для пополнения Красной Армии в случае ее вторжения в Европу. После смерти в 1935 г. основателя Польского государства Пилсудского, которого поляки почти обожествляли, эти сочувствующие организовали множество стачек. Немало было в Польше и сторонников Третьего рейха («Рыцари белого орла», «Сокол», «Фаланга»). Не оставались без дела и сторонники независимости присоединенных к Польше западноукраинских областей, но об этом — отдельная глава. Имелись проблемы и с евреями. Так, в 1935 г. имела место попытка (правда, провалившаяся) провести через сейм закон о процентной норме для евреев в университетах. Немало несогласных с режимом Пилсудского прошло через концлагерь Береза Картузская — до 30 тысяч человек ( Буровский

. С. 94–96). Несравнимо, конечно, с ГУЛАГом или с гитлеровскими концлагерями военного времени, но с концлагерями Германии мирноговремени или с Соловецким лагерем особого назначения в период до «великого перелома» в СССР (1923–1928 гг.) сопоставимо вполне. Так, в Соловках осенью 1928 г. сидело тысяч пятьдесят ( Солженицын А. И.

Архипелаг ГУЛАГ. Ч. 3. Глава 2).

Понятно, не оставался в стороне от польской «вялотекущей гражданской войны» и СССР. Так, многие известные чекисты-диверсанты (К. Орловский, В. Корш, С. Ваупшас) до 1925 г. вели в Польше «партизанскую войну». А в 1938 г. в СССР разогнали и репрессировали руководство польской компартии, не во всем поддерживавшей Москву (Всемирная история. М., 1961. Т. Х. С. 384).

Общий вывод: из поляков можно формировать отдельные военные части до дивизии. С Кремлев добавляет, что 2 ноября 1940 г. в сообщении на имя И. В. Сталина № 4713-Б Берия доложил о результатах работы с военнопленными поляками и чехами (Берия Л. П.

Сталин слезам не верит. С. 203).

Кстати, а откуда в СССР «военнопленные чехи»? Вроде в разделе Чехословакии после Мюнхенского соглашения СССР не участвовал. Может быть, не военнопленные, а «красночехи»? Известно, что еще в 1918 г. из 200-тысячного чехословацкого корпуса, размещавшегося в России, «белочехами» стали только 50 тысяч. А остальные? Известно и то, что в 1920–1930-х гг. много чешских коммунистов (включая, например, Ю. Фучика) жили в СССР. Допустим, ряд промышленных предприятий киргизской столицы Бишкека (в советское время — Фрунзе) строили именно чехи. Может быть, теперь Сталин решил их использовать в военных целях?

Интересно и то, что слова «немцы» (для обозначения противника), «для войны с Германией», «польские военные части», «чешские военные части», по словам Кремлева, вписаны в машинописные документы бериевских сообщений от руки (там же). Может быть, планировались к созданию и другие «иностранные» воинские части, и не только против Германии?

А теперь перейдем еще к одной части бывшей Российской империи — Прибалтике. Спросим себя: был ли у Сталина шанс привязать народы Прибалтики к России? Как это ни парадоксально, думается, был. Чтобы это понять, надо сделать большое историческое отступление. С XIII–XIV вв. господствующим слоем в Прибалтике (по крайней мере, в Латвии и Эстонии) были немецкие землевладельцы («остзейские бароны»). Их в Прибалтике, так скажем, не любили, и было за что: жестокость немецких «псов-рыцарей» при завоевании Латвии и Эстонии и попытках завоевания Литвы хорошо известна, повторяться не будем.