Взять свой камень

Вечером перед выездом на аэродром ждали в домике, где жила группа. Колесов собрал документы и сложил их в большой плотный конверт. Уже получили боеприпасы, уложили парашюты.

— Имена, отчества и фамилии — забыть! — прижав ладонью пакет с документами, сказал Колесов. — Теперь заместитель командира — Колючий, радист — Серый, а вы, — он поочередно показал на Зверева и Егорова, — Тихий и Любитель. Командир — просто Капитан. Сейчас придет машина, грузимся и на аэродром. Задание знают командир и его заместитель. В случае… — Он немного замялся, подыскивая слово помягче. — В случае непредвиденных обстоятельств выходить к своим или радировать и ждать новую группу. Закуривайте, — он открыл коробку «Казбека».

Зверев не курил. Он сидел, прислонившись спиной к стене, полуприкрыв глаза. Колесов хотел спросить его, о чем он мечтает перед вылетом на задание, но Волков легонько коснулся руки капитана, прося не тревожить парня, дать ему побыть наедине со своими мыслями.

— Знаете, — негромко начал Антон, — раньше существовал интересный обычай. И тогда были войны, и тогда мужчины славянских племен выходили навстречу врагу, но уходя, каждый из них оставлял в общей куче свой камень, а возвращаясь, брал его. Так узнавали, сколько ушло и сколько вернулось после битвы.

Он сунул руку в карман комбинезона и достал круглый голыш с проточенной водой дыркой посередине. Подбросил его на широкой ладони.

— Не против возрождения старого обычая? Вот мой камень, — и положил голыш на середину стола.

— Где же мы их сложим? — усмехнулся Трофимов.

— Дайте коробочку, — попросил Волков у Колесова. Он высыпал из нее оставшиеся папиросы и положил туда голыш.

— Оставим ее у провожающего нас товарища, а когда прилетим, каждый возьмет свой камень. Согласны?

— Но у нас нет камушков, — развел руками Егоров.

— Пошли, найдем себе по вкусу, — поднялся Костя Крылов. За ним по одному вышли остальные.

— Снимаешь нервное напряжение перед вылетом? — прикуривая новую папиросу, покосился на Волкова Колесов.

— Зачем? Такой обычай действительно существовал, — пожал плечами Антон.

— А ты, оказывается, романтик, — протянул Колесов и хотел еще что-то добавить, но тут начали возвращаться ребята.

Трофимов положил в коробочку небольшой угловатый осколок гранита красноватого оттенка; Егоров, немного стесняясь, бросил продолговатый, как ягода винограда «Дамские пальчики», обкатанный голыш. Зверев, широко улыбнувшись, — мол, я все понимаю, очередная проверка, — оставил в коробке кусочек кремня, а Костя Крылов, получивший псевдоним Серый, бережно опустил рядом с дырявым голышом командира маленький белый камушек, почти круглый, чуть больше горошины.

— Сохрани, — закрыв коробочку, Волков протянул ее Колесову. — Вернемся — спросим!

— Сохраню, — убирая ее в карман, серьезно пообещал тот. — Главное — возвращайтесь, ребята…

По дороге на аэродром молчали, думая каждый о своем. Костя нашел маленькую дырку в брезенте кузова и старался разглядеть, где они едут — вдруг машина проскочит мимо родных переулков? Тогда, пусть даже никто никогда об этом не узнает, можно послать им привет, еще раз мысленно прикоснуться ко всему родному, к маме, отцу, знакомому парадному, лестнице с выбитыми ступенями, раскладушке, на которой он спал вплоть до призыва в армию, и, конечно, к соседке — Вале Сорокиной.

Как удивился бы Костя, если бы смог узнать или подслушать мысли своего командира. Тот тоже думал о доме, брате, матери и… Вале.

Они больше не виделись с той памятной ночи, когда он провожал ее до дому. Строили планы на воскресенье, хотели сходить в Большой на «Ромео и Джульетту», но все случилось не так. Он все же нашел время позвонить ей. Разговор был коротким, сумбурным, они перебивали друг друга, торопясь сказать главное. Теперь Антон знал — она будет его ждать. Ждать звонков, писем, ждать его самого. Только когда еще случится их новая встреча?

И как теперь с Вовкиной аспирантурой, даже с окончанием института, наконец? Немцам не объяснишь, что у парня недюжинные способности. И другая беда: подготовить и обучить тех ребят, что прямо со школьной или студенческой скамьи пошли по повесткам в военкоматы, научатся стрелять в цель и ходить строем, но успеют ли большинство из них стать настоящими бойцами, такими, которые обязательно возвращаются из битвы и берут из кучи оставленных перед уходом камней свой камень?

Трофимов раздумывал над тем, как неожиданно распорядилась им военная судьба — пришлось оставить свою часть и готовиться лететь в неизвестность. Нет, прыгать в тыл врага он не боялся — иначе зачем связывал свою судьбу с десантными войсками? Но вот эта таинственность, заучивание явок и паролей! Разыскивать в немецком тылу, как иголку в стоге сена, пропавшую машину с пограничным капитаном или спецэшелон казалось ему делом нереальным, заранее обреченным на неудачу. Ну, допустим, найдут они поезд — и что дальше? А если там немцы? Что можно сделать впятером? Да еще бойцом, настоящим бойцом, он считал, кроме себя, только одного капитана…