Взятие Энзели

Миноносец ошвартовался у пристани почти напротив нарядного дворца губернатора, над которым развевался огромный персидский флаг с выцветшим львом, мечом и солнцем. В гавани стоял весь деникинский флот, за высокими бортами черных нефтеналивных пароходов серели длинные жерла морских орудий. Беспомощно простирая длинные крылья, лежали на берегу белые, как альбатросы, гидропланы.

В Энзели нам достались богатые трофеи: помимо военно-морского и воздушного флота нашу добычу составляли бесчисленные орудия, пулеметы, снаряды и винтовки с целыми амбарами боевых патронов. Кроме того, англичане оставили нам в Казьяне мясные консервы, галеты и ром.

Я отправился осматривать город. Недалеко от набережной начинался пестрый и шумный базар. С обеих сторон узкой улицы тянулись нескончаемые ряды овощей, сушеных фруктов, риса, кур, мяса. Далее улица втягивалась в прохладную темноту крытого навеса из прогнивших досок. Здесь продавались чайники, ярко разрисованные цветами, пестрые ситцы, полосатые шелковые халаты, тюбетейки, расшитые золотом и серебром. Среди разноцветной толпы семенили тонкими упругими ногами серые ослики с огромными вязанками срубленных деревьев, тяжело волочившихся по земле.

За базаром начиналась жилая часть города. Серые глинобитные домики скрывались за однообразными высокими стенами. Кое-где встречались темные и тесные лавки. Величественное здание бани с широкими каменными ступенями и круглым куполом было похоже на античный храм. На улице перед баней веселый, улыбающийся парикмахер скоблил острой бритвой жесткую ненамыленную щетину на изжелта-красном лице молодого перса.

Я пообедал в скромном ресторане на берегу и вернулся к себе на корабль.

VI

На другой день я нанес визит губернатору. Он принял меня в своем дворце под флагом вооруженного мечом льва и лучистого солнца. Одинокая пальма в саду, точно часовой вросшая в землю перед самым подъездом, тихо шевелила листьями, узкими и острыми, как кинжалы.

В просторной комнате, во всю длину покрытой зеленым ковром с замысловатыми узорными арабесками, было неуютно, как в сарае. В отдаленном конце стояло несколько стульев. На одном из них едва помещался откормленный смуглый брюнет с одутловатыми лоснящимися щеками. Я представился и объяснил ему цель прихода в Энзели красного флота.

Переводчик губернатора в белых брюках, похожих на грязные подштанники, сосредоточенно перевел мои слова. Губернатор помолчал, рассеянно перебирая мясистыми короткими пальцами четки, и сумрачно кивнул головой.

Старый слуга, неслышно и легко ступая по ковру, принес на серебряном подносе дымящийся густой кофе в миниатюрных фарфоровых чашечках.

— Сегодня прекрасная погода, — перевел разговор на другую тему губернатор.

Я выпил кофе, встал и откланялся. Пожимая тугую и полную руку губернатора, заверил его, что мы не намерены вмешиваться во внутренние дела Персидского государства. В крупных печальных глазах моего собеседника блеснуло выражение лукавства. Переводчик проводил меня до подъезда.

Ответного визита губернатора я не дождался. В ту же ночь он бежал в Тегеран, и уже с утра весь город нарядно разукрасился новенькими ярко-красными флагами.

Энзели ожидал Кучук-хана, скрывавшегося в лесах. Он был тогда грозой англичан. Полуразбойник, полуреволюционер, сторонник национального освобождения Персии, он наводил ужас на английских купцов и офицеров, смело нападая на автомобили из-за скал горного перевала между Казвином и Тегераном. Немало фордов было сброшено им под откос в глубокую пропасть. Как легендарный Робин Гуд, Кучук-хан отнимал имущество у богатых и раздавал его бедным. Подобно герою английской легенды, он был сказочно неуловим. Крестьяне кормили, поили и прятали его.

Пестрая толпа затопила весь берег и тесный квадрат пристани, державшейся на сваях. Город был возбужден томительным ожиданием торжественной встречи необыкновенного гостя. Кучук-хан уже несколько лет не был в Энзели.

И вот он пожаловал. Сперва показался отряд загорелых, черноволосых курдов, вооруженных винтовками, револьверами и кинжалами. Это был отряд личных телохранителей Кучук-хана. Затем появился и сам Кучук-хан, сопровождаемый своими соратниками и шумно приветствуемый персидской толпой. Высокий, стройный, красивый, с правильными чертами лица, он шел с непокрытой головой и раскланивался с народом. Длинные темные вьющиеся кудри пышными локонами падали на его плечи, а грудь была туго обтянута косым крестом пулеметных лент. Широкие брюки заправлены в бледно-зеленые обмотки, завязанные белыми тесемками. На ногах — вышитые серебром жесткие кожаные туфли с острыми, загнутыми кверху носками…

Через несколько дней я получил телеграмму из Тегерана. Председатель совета министров Персии Воссуг-уд-Доулэ, англофил и ставленник англичан, просил меня передать Советскому правительству официальный протест персидского правительства против высадки в Энзели советского десанта. Так начались дипломатические переговоры между Советским правительством и Персией.