Взятие Вудстока

Я не мог находиться во всех местах сразу, а это означало, что мама часто оставалась один на один с потенциальными клиентами. Это был полный кошмар  поскольку мне приходилось в итоге разгребать то, что она успевала натворить. Что и возвращает меня назад, к мужчине, стоявшему передо мной с таким видом, точно он готов был задушить нас обоих голыми руками.

– И полотенца в комнате нет, – объявил он.

– Ой-вей, теперь ему еще и полотенца подавай, – отозвалась мама. – Хотите полотенце – платите. Хотите мыла, платите доллар. Вы думаете, мы всё это задаром раздаем? Я что,  по-вашему, сильно похожа на миссис Рокфеллер?

– Да к какому же это жулью я попал? – поинтересовался, покачивая головой, мужчина. – Я желаю получить мои деньги назад!

Мне хотелось сказать ему, что денег его уже нет, что в ту самую минуту, в какую он отдал наличные моей матери, они ускользнули в некую прореху пространственно-временного континуума, в черную дыру, попасть в которую можно было только через мамин лифчик. Когда они вернутся оттуда, угадать никто бы не взялся, впрочем, я старался об этом не задумываться.  Сколько бы клиентов мы ни получали в любой, взятый наугад месяц – даже в хороший, хоть такие нам  выпадали до обидного редко – денег на оплату закладной и счетов за электричество нам неизменно не хватало. Загадочное исчезновение денег было частью того, что я называл «проклятием Тейхбергов», суровой карой, наложенной на нашу семью, чтобы довести ее до финансового краха. Оно было одной из причин, по которой я переименовал себя из Элияху Тейхберга в Эллиота Тайбера. Это была трогательная и решительно никаких плодов не принесшая попытка увильнуть от семейной кармы. Добро пожаловать в мотельный ад, – хотелось мне сказать и этому мужчине, и любому, кто мог меня услышать. Однако я избавил его от самых жутких подробностей и просто объяснил, как все устроено в нашем жалком мотеле.

– Вон на той табличке написано: «Возврату не подлежат», – ровным тоном произнес я. – Вы платите деньги и получаете комнату, какая она есть. Так у нас принято.

Он ударил ладонью по стойке и вылетел из конторы.

– Ну вот, мам, еще один неудовлетворенный клиент, – сказал я, не глядя на нее. – Тебе никогда не казалось странным, что ни один из них к нам не возвращается? Вон он побежал – сегодняшний ответ на этот вопрос.

– Тебе нужна девушка! – возопила мама. – Когда я получу от тебя внуков?!

И она, рубя ладонью воздух, последовала за мной до двери конторы.

– Эллиот! Куда ты собрался?

– В магазин. У нас молоко закончилось, – ответил я.

Я уселся в мой черный «бьюик» с откидным верхом и выехал на шоссе 17Б. И только когда мотель стал в зеркальце заднего обзора совсем маленьким, я снова начал дышать нормально.

 Стояло начало июня 1969 года, и погода была едва ли не единственной хорошей вещью, какую удалось бы найти в Уайт-Лейке, крошечной части городка Бетел, стоявшего ровно в девяносто милях к северу от Нью-Йорка. Когда мы в 1955-м приехали в Уайт-Лейк, в Бетеле имелась добровольная пожарная команда, один недружелюбный водопроводчик, двадцать баров и население примерно в 2500 человек, многие из которых, как впоследствии выяснилось, были откровенными расистами. За прошедшие с того времени четырнадцать лет больших перемен здесь не произошло.

Горы Катскилл и их окрестности принято именовать «Поясом борща» – по названию свекольного супа, который таклюбят многие восточно-европейские евреи. Евреи начали стекаться сюда в первые годы двадцатого века. Они открывали гостиницы, мотели, строили дачные поселки, в которые могли сбегать от городского зноя люди со средними и низкими доходами, в основном нью-йоркские евреи. Со временем здесь возникли крупные курорты, такие как «Гроссинджерс» и «Конкорд», на которых часто выступали известные комики – включая Сида Сизара, Дэнни Кайе, Мела Брукса и Джерри Льюиса.

Владельцы мотелей, дачных поселков и курортов создавали рабочие места, и регион этот процветал многие годы – то есть, до середины 1950-х, когда появилась возможность отдыхать во Флориде и Санта-Фе за те же деньги, что и в горах Катскилл. После этого дела здесь пошли на спад. Примерно в то время мои родители и купили наш мотель, которому они дали название «Эль-Монако».