Взятка. Роман о квадратных метрах

– Ну, тем лучше. Значит, потом к Самуилычу. Первый раз он тебе отчеты по геологии и исследования по экологии подтверждал, так? Это, в принципе, недорого стоит. А теперь он тебе регламент утвердит. Да ты не бойся, тебе к нему еще на стадии получения исходно-разрешительной придется на поклон тащиться, и когда второй регламент будем проходить. Самуилыч, кстати, нормальный мужик. Юморной такой…

– Они все юморные на свой карман, – сердито отрезал я. – Ты мне лучше скажи, сколько денег на первые два этапа готовить? Не официалку, конечно, а в конвертах всем этим самуилычам и кузькиным.

– Ну, Кузькину-то Ник Ник понесет. Тот его только и знает, а от тебя он вообще ничего никогда не возьмет. Это братство, понимаешь? Архитекторское братство. Своим больше доверия. Рассчитывай где-то штук на пятьдесят долларов за предпроектник и первый регламент и штук на сто за исходно-разрешительную документацию, плюс моя зарплата и зарплата Ник Нику. Это все первые шаги, они относительно недорогие. Вот потом у тебя начнется настоящие пылесосные для кармана деньки, когда начнешь техусловия оформлять, сети проходить. И, само собой, разработка проекта. Тут ты можешь, конечно, кого подешевле нанять, а с нашим бюро больше не связываться – это я тебе как друг говорю, но я же, как твой друг, тебе советую этого не делать. Тебе потом предстоит этот проект много где согласовывать, в том числе экспертизу у старых пердунов проходить, а здесь ты точно сам не потянешь, Ник Ник понадобится. Потом рабочую документацию надо будет делать по всем разделам проекта, и это, конечно, должен делать тот, кто делал сам проект. Ну и в конце – согласования. Там немного: санэпидемстанция и пожарные. И все, – закончил Рубен и заказал себе какое-то очередное блюдо. Он вообще любил закусить – это было видно по его скоропостижно выросшему со дня нашей предыдущей встречи животу.

– Слушай, брат, – осторожно начал я и на всякий случай вцепился в стул обеими руками. – Ты мне по собственному опыту, навскидку, можешь сказать, во сколько примерно мне все это обойдется, а?

Рубен спокойно положил на стол маленький калькулятор и принялся нажимать на его крохотные клавиши зубочисткой. Я смотрел на него, словно кобра на факира, не в силах пошевелиться.

– Думаю, что в миллион двести – двести пятьдесят сможешь уложиться, брат, – огласил приговор мой застольный компаньон, и окружающий мир вокруг меня приобрел черно-белые тона, а помимо этого исчезли высь и глубина.

И четких линий больше нет,Вот безразличия портрет!Пиздец, пиздец, пиздец, пиздец, пиздец!И это звуки кастаньетНа лазурном побережье,Где со мной встречал рассветТы, мой пупсик самый нежный,

Время музыки и грезИ любви неодолимой,Время бабок, что дарилТы мне много и обильно.

Сомненья прочь уходит в ночь отдельный… Нет, нет, это святое, над этим не потешаются. Лучше:

Маленький, маленький,

Ну, не будь таким опавшим,Затвердеть твои попыткивсе равны нулю.Маленький, маленький,Всё равно тебя обуют,И разденут, и разуют,Я тебя люблю.

– Эй, ты в порядке? – Рубен тряс меня за плечо и с тревогой заглядывал в глаза, – Ты чего несешь? Может, тебя доктору показать? У меня в Сербского один армянин есть хороший, профессор. Живо тебя молоточком простукает всего! А?! Ты как, брат?!

– Нормально я, брат, хотя я не брат тебе…

– Чмо черножопое, – закончили мы хором и громогласно заржали. А дальше вы знаете: я расплатился, и мы расстались до поры до времени. Рубен вжикнул в ночь на своем «Мерседесе», а я поплелся к метро и в вагоне снова пел какие-то ебанутые песни, покуда один дядя брутального вида, сидящий рядом, не пообещал начистить мне табло. Прямо так и выразиться изволил. Хам.

2

Институт Генплана Москвы бурлил. При входе сновали юркие фраерки: подмигивали, обещали посреднические услуги. Охраннику я назвал координаты своей цели: «Самуил Самуилович» и проследовал без задержек и красных светофоров прямо на нужный этаж.

То был старый еврей, похожий на еврея, и выглядел он в точности так, как должен выглядеть еврей, то есть был совершеннейшим евреем. Я даже хотел спросить, не сводным ли братом ему доводится Жигора Борис Ефимович, но постеснялся своего вопроса. Вместо этого я изложил свои чаяния, сделав это в стиле меланхолического регги, но перед этим произнес несколько слов, которым меня научил Рубен. Во-первых, я сказал, что я от Ник Ника, во-вторых, больше ничего говорить не понадобилось, так как этого оказалось достаточно, чтобы Самуил Самуилыч расплылся в скупой улыбке и принял от меня конверт, в котором лежала трешка грина.