Взлёт

– Ты даже не представляешь насколько. – Я обернулась к нему. Как бы сделать так, чтобы не падать в пропасть при каждом взгляде на этого парня? – Стало быть, ты считаешь меня умной?

– Только потому, что ты решила держаться от меня подальше.

Я снова покосилась на вольер. Представила, сколько денег и времени потребовалось, чтобы его построить, да так, чтобы никто не заметил. И поняла, что лучшего подтверждения мне и не нужно. Ну кто бы стал строить вольер посреди ночи? Только человек с очень добрым сердцем. И не важно, что оно прячется у него где-то там, под накачанными мускулами и не менее накачанным эго.

– А кто говорит, что я решила держаться от тебя подальше?

– Ты сама и сказала, – заявил он, вновь убирая руки в карманы потертых джинсов.

– Не было такого, – возразила я. – А если и было, то я оставляю за собой право передумать в любое время.

– В таком случае я оставляю за собой право отказаться от предыдущего комментария.

– Ты много чего наговорил. О каком именно комментарии речь? – уточнила я.

Протянув руку, Джуд аккуратно провел пальцами по лентам пуантов, свисающих с моего плеча:

– О том, где назвал тебя умной.

Он наверняка мог бы сказать и сделать что-то еще, но его намерения остались тайной, потому что в этот момент в доме грянули «Битлз», «Eight Days a Week». Значит, ужин будет через полчаса.

– Есть хочешь?

Снова пробежавшись пальцами по розовым ленточкам – я и не подозревала, что он способен прикасаться так нежно, – Джуд оглянулся на дом.

– Может быть.

– Может быть? – переспросила я. – Ты же парень, да еще такой высокий. Ты должен всегда хотеть есть.

Джуд молчал. Борьба в его душе была столь сильной, что это отражалось и на лице.

– Да пойдем же, – я схватила его за руку и потащила за собой. – Мой отец – лучший повар всех времен и народов, а с мамой ты уже познакомился. Не заставляй меня идти к ним на заклание одной.

Выдохнув, он перехватил мой взгляд:

– Уверена?

– Абсолютно, совершенно, определенно, точно… – Я вздернула бровь. – Продолжать?

Джуд зажал руками уши:

– Нет, пожалуйста, остановись.

– Тогда пойдем, драмазавр рекc.

Уходя, я махнула Рэмбо – пес грыз косточку и был доволен, как слон, – и повела Джуда по вымощенной камнем дорожке наверх, к дому.

– И еще одна слабенькая попытка пошутить, Люс. – Он переплел свои пальцы с моими. – Ужасно слабая.

– Ну простите, о священный бог комедии.

Джуд подтолкнул меня в бок и улыбнулся так, что у меня сердце забилось где-то в гортани.

– Приятно слышать, что ты уже готова признать меня богом.

Я покачала головой и вздохнула:

– О господи.

– Именно так, – отозвался он, словно говоря о чем-то само собой разумеющемся. – Так ко мне и следует обращаться.

Сделав самое кислое лицо, на какое только была способна, я толкнула дверь. Оставалось только дождаться неизбежного.

Ужины в семейном кругу Ларсонов находились в самом низу моего списка приоритетов, особенно если учесть, что в последнее время они сопровождались исключительно молчанием. Ну и хмурыми взглядами, которые мама, как мячики для пинг-понга, кидала то на меня, то на отца. Но с Джудом… Учитывая, что я едва его знала и он явно меня очаровал, к тому же, как ни посмотри, вряд ли был выигрышной партией для любой девушки в глазах ее родителей… В общем, с Джудом этот ужин имел все шансы стать невероятным.

Угу. Невероятной катастрофой, вот чем.

– Блин, как тут классно пахнет. – Джуд принюхался к ароматам вина и грибов.

Это услышала не только я. Родители синхронно уставились на него.

Для мамы появление Джуда стало еще одним ударом, но она только вздернула брови да презрительно поджала губы. Отец улыбнулся и снова скрылся в дверях кухни. Там, где мама видела только плохое и никчемное, папа видел хорошее. По крайней мере, так было раньше и так происходит и сейчас, но только с семи до девяти вечера.

Джуд решил сначала умилостивить маму.

– Прошу прощения, что ругаюсь, мэм. – Он убрал руки в карманы. – Я вырос в доме, где брань была вторым языком. У меня само собой вырывается, я не осознаю даже. Но я обещаю, что постараюсь следить за речью, когда нахожусь в вашем доме.

Откинувшись на спинку кресла, мама скрестила руки.

– Я всегда считала, что сквернословие – плохая замена воспитанности.

У меня отвисла челюсть. Даже для моей мамы это было чересчур жестоко. Джуд и ухом не повел.

– Должен с вами согласиться. Мои оценки в дневниках снились родителям в кошмарах.

– И, судя по вашей ухмылке, я делаю вывод, что вы этим гордитесь?

Теперь мне захотелось и вовсе забиться в какую-нибудь нору и спрятаться. Что бы ни скрывал такой человек, как Джуд, что бы ни таилось у него на душе, не заслуживает он такой злобы.

Но лицо Джуда оставалось спокойным, как будто он замер в какой-нибудь сложной позе йоги.

– Нет, мэм. – Он пожал плечами.

– «Нет» – это в смысле не гордитесь?

Скользнув ладонью по моей руке, Джуд посмотрел прямо на маму:

– «Нет» – это в смысле, что я вообще мало чем горжусь в своей жизни.

Мама не сразу нашлась с ответом. Даже в ее мире, раскрашенном исключительно в оттенки черного, такая честность невольно вызывала оторопь.