Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)

В 1961–1962 годах, в связи с критикой травопольной системы, отдельные малокомпетентные лица, не связанные с агрономией, старались направить огонь критики против трав вообще. В газетах появлялись карикатуры коленопреклоненных «травопольщиков», молящихся на икону в форме клевера. Между тем поклонником клевера был именно Д. Н. Прянишников, он был горячим пропагандистом этой культуры, особенно в нечерноземной полосе. При отсутствии или недостатке удобрений Д. Н. Прянишников предлагал занимать клеверами до 25 % посевных площадей (т. Н. плодосменный севооборот). Клевер обладает максимальной, по сравнению с другими бобовыми культурами, способностью связывать азот воздуха и обогащать почву азотом (зернобобовые культуры связывают азот воздуха, но этого азота не хватает даже для их собственного развития, и поэтому в первую половину вегетации они требуют азотных удобрений). Расхождение между Д. Н. Прянишниковым и В. Р. Вильямсом состояло не в проблеме трав вообще, а в том, посев каких трав необходим. Д. Н, Прянишников пропагандировал клевер и люцерну, учитывая их азотфиксирующую роль, высокую урожайность в зонах достаточного увлажнения и великолепные кормовые качества. В. Р. Вильямс требовал дополнительных посевов многолетних злаковых трав (тимофеевка, житняк и др.), потребляющих, а не фиксирующих азот и обладающих худшими кормовыми качествами. Он считал эти травы агротехническим средством, улучшающим структуру почвы, мало заботясь об остальной стороне дела. Плодосменные севообороты с клевером, рекомендованные Д. Н. Прянишниковым, даже при отсутствии или недостатке удобрений с экономической и хозяйственной стороны намного эффективнее, чем травопольные севообороты В. Р. Вильямса. Они проще для внедрения, обеспечивали лучшие урожаи всех культур и меньшие затраты труда на единицу площади.

Путь, который предлагал В. Р. Вильямс, не был проверен нигде, повышение урожаев обещалось лишь через 9-10 лет (после создания структуры во всех полях севооборотов). Развитие Производства удобрений предлагалось начать тоже лишь через 8-10 лет.

Путь Д. Н. Прянишникова — это был путь, предлагаемый настоящим ученым и патриотом, путь научного земледелия. Путь В. Р. Вильямса — это был путь кабинетного теоретика, фантазера и фанатика, у которого под прикрытием громких фраз о родине и социализме скрыто желание любыми средствами установить в науке и практике господство собственных идей.

По расчетам Д. Н. Прянишникова, сделанным еще в 1934–1935 годах, производство минеральных удобрений следовало довести до 24 миллионов тонн к 1942 году[32]. Это удовлетворило бы лишь минимальные потребности сельского хозяйства страны, но предупредило бы прогрессирующее снижение плодородия почв. Однако этот уровень не был достигнут и к 1962 году. По сообщению Центрального статистического управления СССР (Правда. 1962. 24 янв.), производство минеральных удобрений в 1961 году составило лишь 15,3 миллиона тонн. Намечавшиеся по производству удобрений плановые задания в довоенные и послевоенные годы систематически занижались и не выполнялись, и фактически рост этой важнейшей отрасли сельского хозяйства и промышленности осуществлялся в течение поеледних 25 лет недопустимо медленными темпами. Игнорирование якобы реакционного, а на деле объективного закона выноса и возврата в течение столь длительного отрезка времени вело фактически к неправильному использованию земли, к ее истощению, к низким урожаям всех культур, застою в развитии сельского хозяйства.

Трансформация агрономической дискуссии в борьбу с «врагами народа». Аресты среди агрохимиков

Как же проталкивал В. Р. Вильямс свою агрономическую систему? Как удавалось ему преодолевать сопротивление противников? Как сумел он настолько загипнотизировать планирующие органы, что они приняли на веру его фантастические обещания о 100–160 центнерах пшеницы с гектара лишь за счет разложения корней рыхло-кустовых многолетних злаков? Некоторые объясняют это какими-то магическими свойствами личности Вильямса, его способностью красиво говорить и красиво писать, его умением увлекать, зажигать сердца молодых ученых. Может быть, отчасти это и правильно. Однако за внешней диалектичностью теорий Вильямса скрывалась их научная несостоятельность, за видимым применением диалектики — демагогия, а стремление «зажигать сердца» сочеталось е расчетливой способностью к клевете, дискредитации и шельмованию своих научных оппонентов. Школа Вильямса состояла из людей, которые умели сполна использовать в своих собственных целях трагическую атмосферу царившего тогда культа личности. Это можно проиллюстрировать рядом типичных примеров борьбы между вильямсистами и сторонниками научного, рационального земледелия.