Взлет и падение третьего рейха (Том 1)

Германия, говорилось дальше, не может более разделять точку зрения Англии о достижении решения путем прямых переговоров с Польшей. Тем не менее "исключительно" для того, чтобы не портить отношения с английским правительством, и в интересах англогерманской дружбы Германия готова "принять предложение Англии и вступить в прямые переговоры" с Польшей. "В случае территориальных перемен в Польше" правительство Германии не может дать гарантий без согласия Советского Союза. (Английское правительство, конечно, не знало о секретном протоколе к советско-нацистскому пакту, предусматривающем раздел Польши.) Во всем остальном, говорилось далее в ноте, "выступая с такими предложениями, правительство Германии никогда не имело намерения затрагивать жизненные интересы Польши или ставить под вопрос ее существование как независимого государства".

А в самом конце таилась ловушка:

"Правительство Германии охотно принимает предложение британского правительства о посредничестве в организации приезда в Берлин польского представителя, наделенного полномочиями. Оно рассчитывает, что это лицо прибудет в среду, 30 августа 1939 года.

Правительство Германии немедленно представит все предложения по урегулированию разногласий, которые оно считает приемлемыми и, если возможно, передаст их в распоряжение британского правительства до приезда польского представителям.

Гендерсон читал ноту, Гитлер и Риббентроп, стоя рядом, смотрели на него. Посол читал молча, пока не дошел до параграфа, в котором говорилось, что немцы ждут представителя Польши на следующий день.

"Это похоже на ультиматум", - сказал он, но Гитлер с Риббентропом это яростно отрицали. Просто они сочли нужным подчеркнуть, сказали они, "важность момента, когда две готовые к бою армии стоят друг против друга".

Посол, который, несомненно, помнил, какой прием был оказан Шушнигу и Гахе, спросил, будет ли польский представитель, если он приедет, "хорошо принят" и будут ли обсуждения вестись "на основе полного равенства".

"Конечно!" - ответил Гитлер.

Затем последовала язвительная дискуссия, вызванная замечанием Гитлера о том, что посол напрочь забывает об огромном числе немцев, подвергающихся издевательствам в Польше. Гендерсон, как сообщил он в Лондон, "бурно возражал" {"Я старался перекричать Гитлера, - телеграфировал Гендерсон Галифаксу на следующий день. - ...Я повышал голос до предела". Об этом проявлении эмоции не упоминалось в английских документах более раннего периода. - Прим. авт.}.

"В тот вечер я покинул рейхсканцелярию переполненный дурными предчувствиями", - писал он позднее в своих мемуарах, хотя в докладе в Лондон об этом не сообщил. "Мои солдаты, - сказал ему Гитлер, - спрашивают меня: "Да или нет?" Они уже потеряли одну неделю и не могут себе позволить потерять еще одну, "иначе к их врагам в Польше прибавятся еще и осенние дожди".

Из официального доклада посла и из его книги очевидно, что он не разглядел ловушки, расставленной Гитлером, до следующего дня, когда была подстроена еще одна ловушка и обман Гитлера выявился. Игра диктатора становится ясна из текста официального ответа. Вечером 29 августа он потребовал, чтобы полномочный представитель Польши прибыл в Берлин на следующий день. Можно не сомневаться, что он собирался оказать ему такой же прием, как австрийскому канцлеру и президенту Чехословакии при аналогичных, как ему казалось, условиях. Если поляки срочно не пришлют своего представителя в Берлин - а в том, что они его не пришлют, он был уверен или если даже пришлют, но он не примет требований Гитлера, тогда Польшу можно будет обвинить в отказе от "мирного урегулирования", а Англию и Францию убедить не оказывать ей помощь. Примитивно, но коротко и ясно {Генерал Гальдер изложил в своем дневнике 29 августа суть замысла Гитлера. "Фюрер надеется, что он вобьет клин между Англией, Францией и Польшей... Основные идеи - выставить только демографические и демократические претензии... 30.8 - Поляки в Берлине. 31.8 - Разрыв. 1.9 - Применение силы". - Прим. авт.}.

Однако Гендерсону вечером 29 августа это еще не было ясно. Когда он составлял для Лондона отчет о встрече с Гитлером, он пригласил в посольство польского посла. Рассказав ему о содержании немецкой ноты, он уже от себя добавил: "...Необходимо действовать быстро. Я убеждал его, что в интересах Польши следует немедленно просить правительство тотчас же назначить кого-либо, чтобы он представлял интересы Польши на предложенных переговорах".