Взлет и падение третьего рейха. Том II

14 июня 1941 года, в то время, как Кремль готовился оповестить по радио весь мир о том, что слухи о немецком нападении на Россию не что иное, как «очевидный абсурд», Адольф Гитлер проводил заключительное военное совещание по плану «Барбаросса» с ведущими генералами вермахта. К осуществлению графика сосредоточения войск на Востоке и их развертывания на исходных позициях приступили 22 мая. Пересмотренный вариант графика был издан через несколько дней. Этот длинный и детально разработанный документ свидетельствует, что к началу июня не только было закончено составление всех планов, связанных с нападением на Россию, но и осуществлялась строго по графику переброска войск, артиллерии и танков, самолетов, кораблей и грузов материально–технического снабжения. В журнале военно–морских сил имеется краткая запись от 29 мая: «Подготовительное передвижение боевых кораблей в соответствии с планом «Барбаросса» началось». Переговоры с генеральными штабами Румынии, Венгрии и Финляндии ― последняя стремилась вернуть себе отобранное русскими в ходе зимней военной кампании ― были завершены. 9 июня Гитлер направил из Берхтесгадена приказ о созыве главнокомандующих трех видов вооруженных сил и высших военачальников полевых войск на заключительное совещание по операции «Барбаросса», которое должно было состояться в Берлине 14 июня.

Несмотря на всю чудовищность задачи, не только Гитлер, но и его генералы чувствовали себя вполне уверенно, в последний раз обсуждая детали самой крупной военной операции в истории, сводившейся к массированному наступлению на фронте протяженностью около 1500 миль ― от Северного Ледовитого океана до Черного моря. Накануне вечером Браухич вернулся в Берлин после инспекционной проверки концентрации сил на Востоке. Гальдер отметил в своем дневнике, что главнокомандующий сухопутными войсками остался доволен результатами поездки. «Общее впечатление отрадное, ― записал начальник генерального штаба. ― Войска в хорошем состоянии».

Военное совещание 14 июня длилось с 11 часов дня до 6.30 вечера. Во время обеденного перерыва Гитлер устроил своим генералам очередную накачку перед сражением. Согласно Гальдеру, это была «большая политическая речь», в которой Гитлер подчеркнул, что вынужден напасть на Россию, потому что ее разгром «вынудит Англию прекратить борьбу». Однако кровожадный фюрер этим заявлением, должно быть, не ограничился. Кейтель рассказал об этом во время допроса на Нюрнбергском процессе.

«Главный смысл его выступления сводился к тому, что это решающая битва между двумя идеологиями, и ту практику ведения войны, которую мы знали как солдаты, ― единственно правильную по международным законам, ― следует измерять совершенно иными мерками».

Затем Гитлер отдал различные приказы по осуществлению беспрецедентного террора в России.

«Выступили вы или кто–либо из присутствовавших генералов с возражениями против этих приказов?» ― спросил Кейтеля его адвокат.

«Нет. Я лично не высказал никаких возражений, ― ответил генерал. ― И никто из генералов не выступил с возражениями», ― добавил он[103].

Просто непостижимо, но факт, что кремлевские лидеры, несмотря на репутацию людей подозрительных, хитрых и практичных, несмотря на очевидность нависшей над Россией угрозы, несмотря на все предупреждения об этой угрозе, до самого последнего момента не осознавали, что им нанесут удар, причем удар такой силы, который едва не разрушит их государство.

Прекрасным летним вечером 21 июня 1941 года, в 9 часов 30 минут, за девять часов до запланированного немецкого нападения, Молотов принял в своем кабинете в Кремле германского посла и вручил ему, по выражению Черчилля, свою «последнюю глупость». Упомянув о новых нарушениях границы немецкими самолетами, на что он дал указание советскому послу в Берлине обратить внимание Риббентропа, Молотов перешел к другому вопросу, о чем Шуленбург в тот же вечер сообщил срочной телеграммой в Берлин.

«Имеется ряд признаков, ― говорил Молотов послу, ― что германское правительство недовольно Советским правительством. Даже ходят слухи, что нависает угроза войны между Германией и Советским Союзом… Советское правительство оказалось не в состоянии понять причины недовольства правительства Германии… Он был бы признателен, если бы я мог ему сказать, что привело к нынешнему состоянию германо–советских отношений.

Я возразил, что не смогу ответить на его вопросы, поскольку не располагаю соответствующей информацией».

Вскоре он получит эту информацию, ибо уже в то время из Берлина в Москву для него передавалось по радио длинное зашифрованное указание от Риббентопа, датированное 21 июня 1941 года, с пометкой «совершенно срочно, государственная тайна, послу лично»:

«С получением этой телеграммы все материалы по шифрованию должны быть уничтожены. Рацию необходимо вывести из строя.

Пожалуйста, немедленно информируйте господина Молотова, что вам необходимо сделать ему срочное сообщение… Затем, пожалуйста, сделайте ему следующее заявление…»