Взмах крыльев

Элрой кивнул и расстегнул наручники. С стряхнул их с ободранных и окровавленных запястий. Наручники упали на ковер. Он потянул за край футболки и вытер кровь с лица.

— Мы можем еще поиграть? — спросил Извращенец. Голод слышался в его голосе. Он скользнул рукой вверх по бедру С.

Отбросив руку Элроя, С посмотрел на него, огонь бушевал в глазах. Он провел дрожащей рукой по изрезанной и окровавленной футболке, по ранам, саднящим под ней. Образ подвала появился в его сознании, затем исчез. Боль свернулась, ожидая.

Я то, что ты сделалаиз меня / не важно, куда ты спрячешься / куда убежишь / я найду тебя...

Рука С спустилась к ширинке джинсов. Он застегнул молнию. Ремень.

— Дотронешься до меня снова, и ничто, к черту, тебя не спасет.

Элрой отвел взгляд, челюсть напряглась, рука сжалась. С наклонился, поднял наручники, звякнув ими. Извращенец посмотрел на него. Без слов, С схватил его сжатую в кулак руку и надел наручник на нее.

— Эй, я думал, мы договорились, — запротестовал Элрой, когда С пристегнул второй наручник к металлической трубе.

— Сон приближается, — сказал С. — И я тебе не доверяю.

Элрой сполз по стене.

— Да, хорошо. Я тоже. — Приподняв бровь, он указал на подушку.

— Тебе нужен комфорт? — С взял окровавленный нож и, подняв взгляд на Элроя, погрузил его в бедро Извращенца. — Пошел ты.

Элрой резко втянул в себя воздух сквозь зубы, боль отразилась на его лице. Вена пульсировала на виске.

— Ты — мой, — пробормотал он.

— Да? — спросил С, перебравшись в переднюю часть фургона. — Я так не думаю.

Раздвинув занавеску, он оглянулся на Элроя. Легкая добыча. Голод усилился. Он испытывал боль. Но мысль о том, что каждая горькая капля крови Извращенца наполнит его вены, будет качать сердце и прояснит разум, оставила его равнодушной. Что если он действительно хранит последние слова Джины?

С прошел сквозь приоткрытые занавески, опустился на переднее сидение и открыл дверь. Он соскочил на асфальт, ночной воздух коснулся его лица. Закрыв дверь, он вдохнул запахи ночи: влажная трава, дизельное топливо, горячая резина и дикие розы. Междуштатная зона отдыха.

Он шел, пошатываясь, к грузовой фуре, ботинки бесшумно ступали по тротуару. Голод истощал те немногие силы, что еще оставались; наркотик отравил организм и затуманил мысли. Рассвет задел серый горизонт, и сонливость проникала в С, словно грязная кровь. Он покормится, затем вернется в фургон.

С встал на подножку грузовой фуры и проверил дверь. Заперто. Он разбил кулаком окно; стекло осколками посыпалось на тротуар и в кабину водителя. Затем, ухватившись за оконную раму, он проник внутрь. Его движения были так быстры, что пораженный водитель только моргнул сонными глазами, когда С уже набросился на него сверху.

Придавил его. Погрузился в теплое горло. И начал кормиться.

Глава 31

Слова, льющиеся как огонь

Джоанна шагала по пустому коридору, возбужденная и в состоянии эйфории от таблеток для бодрости. Каблуки цокали по блестящей плитке. Что произошло на рассвете? Эта мысль закружилась в голове, она остановилась с бешено бьющимся сердцем.

Снег падает, заглушая пробуждающийся мир за ее окном. Небо бледнеет, освещая снежинки на фоне серого рассвета, затем...

Джоанна снова начала ходить.

Затем свет мерцает, словно огонь свечи на внезапном ветру, мерцает и гаснет. Тьма стелется над горизонтом. В противоположность дню. Сила плавится в воздухе. Сила такая интенсивная, такая мощная, что даже в городском доме она проходит сквозь Джоанну, ошеломленно стоящую у окна на кухне, оставляя ее безвольной и обнуляя все счетчики. Слова появляются в ее уме, прокрадываются в сознание. Слова, которые она не узнает — похожие на руны, на древние глифы — и они словно огонь выливаются из ее рта. С внезапным порывом воздуха изнутри сила пропадает, очищая ум и опрокидывая ее на линолеум. Рассвет возвращается. Небо озаряется светом снова.

Джоанна ввела код на панели рядом с дверью в свой офис, затем опустила лицо вниз к сканеру сетчатки глаз. Тонкая полоса света скользнула по лицу. Она моргнула, зрение затуманилось. Дверь щелкнула. Она вошла внутрь и закрыла ее за собой.