Взрослые игры (ЛП)

определенную роль. Но я не думаю, что это единственная причина, по которой она

позволяет себе оставаться безымянной. В различные моменты повествования,

становится ясно, что рассказчик не просто передает информацию.

Она находится рядом.

Например: ночь, когда Ти выходит из бунгало и убегает к «уличным королям»;ночь, когда ее отец пробирается в постель; попытка самоубийства Ти. Детали слишком

яркие, картина написана слишком четко, для того, чтобы передавать ее из третьих рук.

За каждым из этих слов, стоит определенный уровень вины, доказательство того, что

роль рассказчика в крушении Ти была больше, чем она позволяет нам узнать. Может,она оставляет себя неназванной, потому что не считает себя достойной имени в

истории Ти.

Я была в полном восторге.

В те минуты, пока он читал вслух свою работу, я погрузилась в себя, вспоминая

самые первые его слова, которые прочла. Эта работа ничем от них не отличалась: проницательный комментарий был на голову выше, чем у трех четвертых курса. Я знала

это, потому что прочитала большинство их черновиков.

– Это очень хорошо, – сказала я, садясь. Я была в одной из его армейских

футболок, которую надела после душа, и стянула ее между ног, скрывая наготу. – Лишь

несколько человек, в своих работах, упомянули о том, что рассказчик чувствует вину. На

самом деле, вина проходит красной нитью по всему произведению, и похоже, мало кто

смог это заметить. Так что, прямо сейчас могу сказать, ты обязательно получишь за это

очки. Мама будет впечатлена.

Он поднял бровь.

– Она ведь не подумает, что ты мне немного помогла, правда?

– Черт, нет. Моя мать знает меня достаточно хорошо – я ни за что не стану тебе

помогать, учитывая то, что ты – один из самых сильных учеников. Она узнает твою

работу, как только увидит.

Он кивнул, затем снова посмотрел на свой ноутбук и вздохнул.

– Да... Я написал кое-что о ревности между сестрами, о жестоком обращении, об

избиениях, обо всем этом. О том, как это привело к зависимости Ти. О предположении, что рассказчик, возможно, сам баловался маленькой «белой лошадью», основываясь на

некоторых описаниях. Думаю, я затронул все, что нужно.

– Я тоже так думаю, – согласилась я. – Твой черновик был действительно хорош, и, похоже, ты сделал его еще лучше. Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться. Но ты, очевидно, нервничаешь.

Он усмехнулся и провел рукой по голове.

– Да, так и есть. Оценка за эту работу будет значить намного больше, чем оценки за

все остальные. А после той «B», за первую работу, мне нужно, чтобы это дерьмо

сработало.

– Так и будет, – засмеялась я. – Не нервничай. И никому не говори, что я тебе

рассказала, но, в конце семестра она дает шанс улучшить оценку по той работе, которая

имеет самую низкую оценку. У тебя будет шанс подтянуть ее, если тебе это понадобится.

– Эй, ты серьезно?

Я сморщила нос.

– Да. Зачем мне врать?

Он пожал плечами.

– Я не знаю, это я должен спросить у тебя. Тебе нравится нападать внезапно. На

самом деле... Ты расскажешь, что сегодня с тобой происходит? От тебя не было слышно

никаких колких комментариев, никаких оскорблений, ничего. Что происходит?

Мои руки потянулись к цепочке.

– Просто... странное чувство, после сегодняшнего утра. Думаю, что пропажа

цепочки очень сильно на меня подействовала.

«И тот несчастный случай», – подумала я, но не сказала вслух. Я не хотела

устраивать драму, достаточно утренней сцены, когда я тряслась над цепочкой. Джейсон

закрыл ноутбук, подошел к кровати, наклонился и мягко поцеловал в губы.

– Ну, тогда давай спать. Возможно, завтра будет лучше.

Я кивнула. Когда он вышел из комнаты, чтобы принять душ, я откинулась на

подушки. Я уже засыпала, когда он забрался на постель, проскользнул под одеяло и

притянул меня ближе. Теплый комфорт его рук облегчал погружение в глубокий сон.

Внезапно, я проснулась из-за громкого раската грома посреди ночи.

Я села, осознавая, что мой лоб покрыт холодным потом. Я высвободилась из рук

Джейсона, обернутых вокруг моей талии, стараясь его не разбудить. Как только мои ноги

оказались на холодном паркете, мою голову наводнили неприятные воспоминания. Визг

шин, крик, беспомощная неопределенность, когда машина вышла из-под контроля, а затем

– тошнотворный хруст измельченного металла и разбитого стекла.

Я втянула воздух, пытаясь вернуть его в легкие, но мне казалось, что это не