Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть I: Ци-Гун

Продолжать не было нужды. Я и так покраснел до корней волос. И, главное, дед мне все это уже говорил. Иными, правда, словами, но суть была та же. Излагал он это так: «Всякий мастер считает себя самым сильным, свой стиль самым лучшим, а своего учителя самым мудрым. Он отождествляет себя со своим стилем и со своим мастерством и готов продемонстрировать и то и другое любому усомнившемуся. Чем больше его мастерство, тем больше его гордыня и тем с большей готовностью он вступает в поединок с теми, кто подвергает сомнению уровень его Гун-Фу. Только по-настоящему мудрым мастерам все равно, что говорят и думают о них другие. Эти уже практически никогда не вступают в поединок. Им не интересно, да и не нужно – обычно бывает достаточно одного взгляда. Но таких мало, очень мало и это, как правило, глубокие старики. А с молодыми будь очень осторожен, говоря об их стиле и их мастерстве. Могут предложить испытать это на своей шкуре».

Ван, будь он неладен, как всегда, внимательно следил за выражением моего лица и, как всегда, все понял без слов.

– Кажется, тебе об этом уже говорили, – без вопросительной интонации сказал он. – Хорошо, что хоть сейчас вспомнил. Ну, раз вспомнил и судя по непривычно покаянному выражению твоей обычно наглой морды, забудем этическую часть этого вопроса и я тебе отвечу на его суть. Спроси-ка меня еще раз.

Глядя в землю, я пробормотал заплетающимся языком:

– Какой комплекс «Восьми кусков парчи» лучше: тот, что преподает дед, или тот, которому обучаете вы?

– Оба лучше, – с уверенностью ответил Ван. – На самом деле по сути они совершенно одинаковы и слегка разнятся только по форме. А «оба лучше» означает, что для твоего деда лучше тот комплекс, который он преподает, а для меня тот, который преподаю я. Все просто: кого как учили и кто к чему привык. Тут все доходит до смешного. Люди, передающие одну и ту же школу, рассказывают разные истории ее происхождения и приписывают ее создание разным людям (иногда даже небожителям), причем чем более значимый персонаж якобы стоит у истоков школы, тем более качественной эта школа считается. На самом деле никто ничего об этом не знает (происхождение школы – это, как правило, древняя и запутанная история), но все хвастают, не зная при этом, чем именно.

Если хочешь, могу рассказать тебе историю тех восьми кусков, которые мне передал мой мастер. Кстати, у твоего деда история наверняка будет другая, ведь у него «чисто китайская» версия, а у меня ее вьетнамская модификация, которая, однако, не отрицает своего китайского происхождения.

История эта почти наверняка лживая, потому что слишком красиво все выглядит, на самом же деле все бывает намного проще. Даже то, что упражнений восемь, – тоже ложь, потому что на самом деле их двенадцать, просто некоторые из них объединили, можно сказать, что куски парчи сшили и из двенадцати получилось восемь.

Мой учитель считал истории лучшим методом обучения и потому рассказывал ученикам много красивых сказок, но тогда не было войны и он мог себе позволить учить меня долго. У нас с тобой времени несравненно меньше, поэтому историй я тебе рассказываю меньше и они намного короче. Так что если совсем коротко, то мой учитель (тебе трудно в это поверить, но в то время я был моложе тебя) поведал мне, что, по преданию, этот комплекс был создан маршалом Юэ Фэем для укрепления здоровья и улучшения физической подготовки солдат. Он включал в себя два вида методов: для укрепления тела (когда тренировка происходила в положении стоя) и для восстановления после болезни или ранения (в положении сидя).

Несколько позже, когда я вырос, учитель сказал мне, что версия про Юэ Фэя в нашей школе считается официальной, а правильной, так сказать, «домашней», считается другая, где отцом-основателем считается даже не знаменитый маршал, а один из восьми даосских бессмертных, Люй Дунбинь.

Раньше мне эту версию учитель не счел возможным рассказать ввиду ее явной «непедагогичности», так как в ней основатель школы предстает не только одним из восьми бессмертных, но и деревенским пьяницей.

Согласно этой, «правильной» версии Люй Дунбинь, будучи еще молодым человеком, пошел в деревенский кабак, где напился до совершенно свинского состояния и уснул, уронив голову прямо в тарелку. В ужасном сне (еще бы, с такого-то перепоя) он увидел всю свою будущую жизнь, в которой сначала достиг очень многого, а потом все потерял. Даже такой пьяница, каким тогда был Люй Дунбинь, сумел понять, что это вещий сон, свидетельствующий о тщете мирской жизни.

Проснувшись, испуганный Люй Дунбинь обнаружил перед собой сурового старика. Как потом оказалось, это был старший из восьми даосских бессмертных, Чжунли Цюань, который и стал наставником Люй Дунбиня.

Завершив обучение и оставляя Дунбиня его «судьбе», мастер в качестве прощального подарка перед уходом начертил восемь рисунков на стене пещеры, где жил тогда Дунбинь. На основании этих картинок Дунбинь, который к тому времени и сам стал бессмертным, составил «Восемь кусков парчи», которые потом по прямой линии передачи попали к нашим предкам.