Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.

Немаловажную роль играла и прическа для участников балов. Если женщины просто следовали, с теми или иными вариациями, моде своего времени, то у мужчин – все гораздо строже. Со времен Петра I особенности волосяного покрова на лицах российской аристократии приобрели политический характер. Конечно, бород насильно никто не стриг, поскольку их появление на лицах российской аристократии вплоть до Александра III представить совершенно немыслимо. Допускались усы, подусники, бакенбарды, но не бороды. Для мужчин было совершенно нормальным и естественным завиваться перед балом. Так, 10 апреля 1862 г. 17-летний будущий император Александр III перед балом первый раз завился «по приказанию государя, и, кажется, ему это очень нравится»⁵⁶⁴.

Офицеры столичных лейб-гвардейских полков играли на придворных балах очень важную роль, поскольку являлись теми обязательными кавалерами, перед которыми ставилась конкретная задача развлекать танцами и разговором «застоявшихся» и «невостребованных» дам. Этих офицеров по «разнарядке» подбирали командиры гвардейских полков, строго указывая им, что их главная «боевая» задача – развлекать дам, а не собственные удовольствия и предпочтения.

Надо заметить, что дамы всегда болезненно воспринимали факт своего «простоя» во время балов. А уж тем более великие княгини, которым по определению необходимо было «блистать». И если кто-либо из них «простаивал», то это могло вылиться даже в публичные слезы, что, конечно, с удовлетворением отмечалось «соперницами». Так, в феврале 1885 г. «на елагинском вчерашнем танцеванье великая княгиня Мария Павловна расплакалась с досады за то, что Рейтерн, намеченный ею в кавалеры, по недоразумению стал танцевать с кем-то другим»⁵⁶⁵. Заметим, что Мария Павловна к этому времени была замужней дамой «со стажем»…

Вместе тем малейшее нарушение бальной офицерской формы строжайшим образом пресекалось лично императорами, крайне чувствительными к нарушениям формы одежды. Даже в мелочах. Во времена Александра I и Николая I требования придворного этикета соблюдались очень жестко. Так, Г.А. Римского-Корсакова⁵⁶⁶

исключили из гвардии за то, что тот позволил себе за ужином расстегнуть мундир⁵⁶⁷. На представлении об увольнении «по домашним обстоятельствам с мундиром» помета: «Высочайше поведено мундира Корсакову не давать, ибо замечено, что оный его беспокоит. 20 февр. 1821». Следует иметь в виду, что по моде второй четверти XIX в. мужчины затягивались в талии, так же как и женщины, поэтому за столом им иногда хотелось расстегнуться.

На придворных балах офицерам категорически запрещалось танцевать без перчаток. Так, на одном из январских балов 1890 г. Александр III «остался недоволен некоторыми офицерами, которые после ужина начали танцевать без перчаток». Видимо, после ужина разгоряченные спиртным офицеры решили позволить себе эту маленькую, по их представлениям, вольность. Однако Александр III не считал нарушение установленной формы одежды мелочью, поэтому он немедленно сделал замечание командирам соответствующих полков. Более того, один из офицеров во время исполнения польки начал танцевать венский вальс. Все это «возмутило государя». И на следующий день четырех офицеров «посадили в комендантскую»⁵⁶⁸

.

Аресты офицеров за нарушение установленной формы одежды начались во времена Павла I и продолжались при всех последующих императорах, вплоть до Александра III. Эти аресты, в какой-то степени, также стали одной из традиций больших зимних балов. Заслуженные генералы с удовольствием вспоминали проказы своей молодости и то, как их сажали за не вовремя снятую перчатку или расстегнутый крючок на воротнике. Это не было вымыслом. Так, в августе 1839 г. великий князь Михаил Павлович отправил Лермонтова под арест прямо с бала в Царском Селе за неформенное шитье на воротнике и обшлагах вицмундира⁵⁶⁹.

Вместе с тем многие современники отмечали, что упрощение военной формы при Александре III, придание даже гвардейской форме «мужицкого характера» привели к некоторой утрате привычного блеска императорских балов. Граф С.Д. Шереметев, участвовавший в Эрмитажном бале 12 февраля 1887 г., отмечал, что «мундиры на военных некрасивы, сапожища и шаровары не идут к балу»⁵⁷⁰

.

При проведении балов учитывались особенности православных религиозных праздников. Так, во времена Николая I на масленицу в ходе обеда обязательно подавались блины с икрой. Вообще же многотысячные балы, сопровождавшиеся обязательным ужином, требовали напряженных усилий всех подразделений императорской кухни.

Маргарет Эггер, няня-англичанка, наблюдала серию таких балов в январе-феврале 1901 г. По ее свидетельству, для одного из больших балов подготовили: триста пятьдесят блюд, на каждом из которых лежало по три цыпленка с салатом и гарниром; триста пятьдесят больших омаров в соусе под майонезом;