Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.

При Александре III Зимний дворец остался только парадной резиденцией, поскольку царь там не жил. Он продолжал жить в Аничковом дворце, куда поселился еще в 1866 г. после женитьбы. Примечательно, что в 1865–1866 гг., накануне свадьбы цесаревича, построили церковь Аничкова дворца. Постепенно она пополнялась древними иконами, собираемыми цесаревичем. Для звонницы заказали особые колокола, повторявшие знаменитые ростовские звоны. Даже священником в Аничковой церкви служил простой армейский полковой священник, судьба свела его с цесаревичем во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Более того, в церковь Аничкова дворца имели право ходить все живущие во дворце: прислуга, кучера, старики унтер-офицеры. По свидетельству современников, «в церкви Аничкова дворца чувствовалась та теплота, которая совершенно отсутствовала в Малой церкви Зимнего дворца; стояли не чиновные люди, не свита, а разночинцы, и дорожили они этим правом… было что-то патриархальное в этом совместном молении, что-то резко отличавшееся от обычных дворцовых порядков»⁸⁰³.

Тот же мемуарист, рассказывая о парадном выходе в Зимнем дворце 6 января 1891 г. по поводу очередной церемонии водосвятия на Неве, описывал церковную службу следующим образом: «Служба прекрасная, пение безукоризненное, церковь полна, фрейлины направо, царедворцы налево….Толпа равнодушных, дипломатический корпус со своими дамами в окнах Николаевской залы. Бинокли наставлены на Неву. Зрелище»⁸⁰⁴

.

Так же любовно Александр III обустроил и церковь Гатчинского дворца, куда в конце марта 1881 г. переехал со всей семьей. Надо заметить, что дворцовая Гатчинская церковь в начале 1880-х гг. имела вид не то гостиной, не то проходной комнаты, чему способствовали лестницы с двух сторон и полное отсутствие икон, кроме самых необходимых, на иконостасе. Мало-помалу Александр III лично занялся украшением церкви. Все подносимые ему иконы он развешивал в церкви, причем некоторые собственноручно. Церковь украшалась пасхальными яйцами, в ней возобновили живопись. В церкви появилось «царское место». В результате через несколько лет церковь уже действительно походила на православный храм. В ней стало теплее, и протестантский оттенок совсем исчез. Граф С.Д. Шереметев подчеркивал, что Александр III «любил щегольнуть знанием церковного устава, хотя иногда и ошибался, но всегда дорожил церковным благолепием и был глубоко верующим (православным) человеком без всякой тени ханжества»⁸⁰⁵.

Столь пристальное внимание Александра III к своим домовым церквям вызывало удивление даже у священников. Граф С.Д. Шереметев приводит высказывание духовника царя Янышева по поводу того, что царь «вообще так любит иконы». В свою очередь, граф выразил недоумение по поводу «удивления» Янышева, его С.Д. Шереметев называл «двуличный Янус»⁸⁰⁶

.

К некоторым придворным храмам Александр III относился неоднозначно. В Петергофе, в парке Александрия еще при императоре Николае I по проекту архитектора К.Ф. Шин-келя выстроили придворную капеллу Св. Александра Невского в модном тогда готическом стиле. Александр III знал эту церковь с детства. Однако, когда определились его архитектурно-религиозные пристрастия, не скрывал, что церковь в Александрии ему не нравится, поскольку построена по образцу немецкой кирхи. Вместе с тем ему нравилась Ливадийская церковь⁸⁰⁷, выдержанная в строгих православных архитектурных традициях. Кроме того, ему были дороги воспоминания о матери, которая также любила и особенно заботилась об этой церкви⁸⁰⁸

.

Траурный крест с изображением Александра III. 1899 г.

Примечательно, что при Александре III Императорский двор стал более строго следовать традициям православной обрядности. Во многом это связано с влиянием обер-прокурора Священного Синода К.П. Победоносцева. Так, ему удалось добиться принятия решения о полном прекращении театральных представлений в Петербурге во время Великого поста. Запрет на светские развлечения соблюдался и в императорской семье. Даже у маленькой великой княжны Ольги на время Великого поста отменялись уроки танцев⁸⁰⁹.

Следует подчеркнуть, что Александру III удалось передать свое искреннее православие детям. Великая княгиня Ольга Александровна вспоминала, как в дворцовой церкви Гатчинского дворца собиралась семья и свита на пасхальную заутреню. С одной стороны, все неукоснительно следовали правилам этикета: на голове – усыпанный жемчугами кокошник, вышитая вуаль до талии, сарафан из серебряной парчи и кремовая атласная юбка. С другой стороны, несмотря на неизбежную придворную официальность, религиозное чувство сохранялось в полной мере: «Я не помню, чтобы мы чувствовали усталость, зато хорошо помню, с каким нетерпением мы ждали, затаив дыхание, первый торжествующий возглас «Христос Воскресе!»»⁸¹⁰.