Взрыв

– Геннадий сказал, что только смерть всех наследников трона, что в очереди перед вами, позволит закончить эту войну так, как вы хотите. Он прав? – я не знала, что еще сказать. Перед мной стоял человек, написавший мне письмо с известием, что он влюблен в меня и сделает все ради нашего совместного будущего. Все вокруг, кто был в курсе, считали, что принц начал эту войну только ради меня. И вот сейчас, когда у него в руках вся военная мощь страны, дворец, вероятно, почти захвачен, раз он смог подняться сюда без толпы солдат за спиной, я стою перед дверью на крышу, и не знаю, что ему сказать. Ведь только утром я написала письмо, в котором сообщила, что не отвечаю ему взаимностью. Я чувствовала растекающуюся по телу дрожь, ту самую, что всегда растекалась, когда этот человек был рядом. И только сейчас, сложив все вместе, я поняла, что на самом деле до ужаса боюсь его. Боюсь с того самого первого дня, когда увидела в темноте внутреннего двора дворца. Ведь тогда он без лишних слов застрелил человека, пусть и собиравшегося совершить преступление. Весь мой интерес им, в первую очередь, строился именно на страхе, особенно после того, как Рейнхард узнал, что я не фаворитка. Одно его слово – и меня казнили бы на месте за подмену собственности Императора. Мне нельзя было давать ему повода так поступить, мне хотелось нравится ему, ведь тогда, он ничего бы мне не сделал. И я играла роль, специально для него, подбирая слова, придумывая фразы, завуалированно отвечая, лишь бы вызвать и усилить интерес. Во всем виновата я одна, но ведь я просто пыталась выжить во дворце. Не спорю, мне нравилось общаться с ним именно в этой манере, как и увлечение принца литературой, а его советы и написанная им книга были просто великолепны, но воспылать к нему чувствами – я не смогла.

Сейчас мне придется отвечать перед ним за то, что я невольно сделала. За привлеченное к себе внимание, за ответы, недомолвки, заигрывания, если их можно так назвать. Мне придется разбить ему сердце с глазу на глаз, а не через лист бумаги, как определенно было бы куда проще, и от осознания этого, в горле перехватило. Ведь перед мной стоял не Джефферсон, которому можно было сказать что угодно, и не получить ответного удара, это – третий сын Императора, Рейнхард Линкольн Фейн, привыкший получать все, что ему хочется, если это доступно. А сейчас, судя по имевшейся у меня информации, хотел он меня и трон, и я поняла, как лучше всего будет поступить, облегчив удар, что собираюсь нанести.

– Вы правда собираетесь убить принца Дамиана? – в лоб спросила я, пока Рейнхард еще не ответил на прошлый вопрос. Парень стоял напротив, больше не сделав ни шагу, и смотрел прямо на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли. Это напрягало, ведь есть много факторов, о которых я не знаю, что испортят эту игру.

– Это как-то повлияет на… – я не дала ему договорить. Нельзя было его слушать, ведь от каждого сказанного принцем слова, чувство совести внутри меня начинало бить тревогу, и это могло проявиться в моем поведении, голосе, выражении лица. Мне было стыдно за свое поведение в те времена, когда я еще играла фаворитку, и стыдно за то, что отвечала на интерес Рейнхарда, не имея ответных чувств к нему. Ведь я даже ни разу не задумывалась об этом по настоящему. И тогда, когда Катрина прочитала мне целую лекцию, я на самом деле интересовалась больше собакой.

– Не важно, отвечаю ли я вам взаимностью сейчас, ведь после убийства этого ребенка, я точно не смогу этого сделать, – стоило мне это произнести, как лифт снова пришел в движение, но никто из нас не обратил на это внимания. Лишь когда двери распахнулись, я бросила взгляд за спину Рейнхарда и заметила девушку со стянутыми в хвост светлыми волосами, в такой же военной форме, что была на принце, в руках у нее зажат пистолет. Рядом с ней, на ковер вышел парень, я его не узнала, и не обратила на них внимания, потому что Рейнхард заговорил вновь:

– Хорошо, никто никого больше убивать не будет, я даю тебе слово. Скерли, для меня ничего не изменилось, я все написал в своем письме, и я все еще люблю тебя, и все, что я делал было ради тебя и нашего будущего. Раз так, пожалуйста, я сейчас же отдам приказ, мы закончим войну, больше никто не умрет, только сделай мне последнее одолжение и реши нашу с тобой судьбу, – он замолчал на какое-то время, а я медленно опустила пистолет, понимая, что он мне сейчас уже не нужен. Даже если я застрелю Рейнхарда, люди, что прибежали, откроют огонь в ответ, их пули могут пробить дверь насквозь, попасть в Дамиана, – если мои чувства взаимны, то я прошу тебя, будь моей женой, – и тут раздался оглушительный выстрел.

Глава 31. 1147