Взрыв на рассвете. Тихий городок. Наш верх, пластун

Присев, сержант набрал воды в ладонь, отпил глоток. Вода была холодной, чистой, без всяких запахов. Совсем не той, что пили разведчики всю последнюю неделю: ржавую, с болотным привкусом, в которую они из предосторожности бросали сразу по две дезинфицирующие таблетки. Напившись и наполнив водой фляжку, сержант выпрямился и бросил взгляд по сторонам. Именно здесь, рядом с родником, и следовало искать место для предстоящего отдыха. Но поскольку этот источник пресной воды мог быть известен и здешним жителям, место для дневки требовалось выбирать поглуше, чтобы даже ненароком не дать себя никому обнаружить. Был же на прошлых учениях случай, когда лесник, заметивший одну из их групп, заподозрил невесть что и поднял на ноги всю округу.

Торфяник для выбора расположения дневки отпадал: насколько хватало глаз, вся его поверхность была залита коричневого цвета водой. Значит, поиски следовало вести в болоте среди камышей. Из курса военной топографии, а также из собственного опыта сержант знал, что в подобного рода местах иногда встречались небольшие, едва возвышающиеся над водой клочки суши, вполне пригодные для временного обитания.

Старательно ощупывая впереди себя дно слегой, сержант медленно двинулся среди камышей. Болото у берега было мелким. Он не мог идти дальше, чем позволяла высота сапог, и все же иногда ему удавалось углубляться в камыши до двух–трех десятков метров. Вдруг конец палки, опущенной в воду, уткнулся во что–то твердое. Остановившись, сержант обследовал неизвестную находку слегой и лишь после этого поднял из воды. Не надеясь только на свет луны, включил фонарик и поднес его к обнаруженному предмету. Им оказался старый, изъеденный ржавчиной наспинный термос непривычной формы, на боках которого кое–где сохранилась защитная краска. Он уже собирался отбросить находку в сторону, как в свете фонарика возле самой горловины промелькнуло фабричное клеймо со свастикой. Сержант еще раз осмотрел термос. И только сейчас заметил, что тот в одном месте насквозь пробит чем–то узким: судя по форме отверстия, ножом или штыком. Повертев находку еще некоторое время в руках, сержант снова опустил ее в воду.

Не успел он сделать еще шаг, как слега опять уткнулась во что–то твердое. На этот раз препятствие было длинным и сравнительно широким, со множеством небольших отверстий, сквозь которые свободно проходил конец палки. Верхний край неизвестного предмета не доходил до поверхности воды сантиметров на десять, и когда сержант осторожно ощупал его руками, он сразу определил, что это. Перед ним были сплетенные из ветвей пешеходные мостки, идущие от берега в глубину болота. В топкое илистое дно оказались вбиты колья, на них положены толстые жерди, поверх которых и был устроен наполовину уже сгнивший настил.

Погасив в себе желание взобраться на мостки и узнать, куда они ведут, сержант вытер ладонью вспотевший лоб и задумался. Неприметный, видимо, единственный на всю округу родничок с идеальной питьевой водой… Уводящие куда–то в глубь болот, спрятанные от постороннего глаза под водой мостки… Немецкий термос, пробитый насквозь… Что это: случайное стечение не связанных между собой обстоятельств или отдельные звенья одной и той же цепи?

До подъема группы оставалось совсем немного времени. Развернувшись, он двинулся назад, стараясь как можно точнее придерживаться своего старого маршрута. Слегу он оставил, прочно воткнув ее у самого начала таинственных мостков.

Именно к этому «маяку» он и привел через полчаса всю группу. Остановившись на краю болота, сержант подозвал к себе сапера–подрывника.

— Шест видишь?

— Так точно.

— Пойдешь первым. Сначала до шеста, а дальше по настилу, который будет под водой. И помни: ты не на учебном поле.

— Все ясно, товарищ сержант.

Ни болото, ни сами мостки не преподнесли группе никаких неожиданностей. Подводная тропа оказалась сравнительно короткой, примерно сто — сто двадцать метров, и обрывалась так же внезапно, как и начиналась. Шедший впереди группы сапер с миноискателем остановился, подозвал к себе сержанта:

— Смотрите!

Примерно в метре от места, где исчезала тропа, заканчивался камыш. Сразу за ним виднелась неширокая, метров в тридцать — сорок, полоска чистой воды, стиснутая с боков зарослями верболаза и тальника, за которыми снова сплошной стеной поднимались камыши. А в самом конце заводи открывался небольшой островок: едва поднимающийся над водой, с пологими, заросшими кустарником берегами, с группой невысоких березок с тонкими искривленными стволами.

Замерев на месте, сержант пристально всматривался в открывшуюся перед ним картину. Уже наступило утро. Лучи встающего солнца быстро съедали остатки тумана, оставляя в отдельных местах лишь небольшие белесые хлопья. И хотя островок располагался рядом, он просматривался плохо: вся его береговая часть была скрыта клочьями еще нерастаявшего тумана.