Взрыв произойдет сегодня (сборник)

«Уж не сошел ли с ума старик?» — мелькнула у Владимира Александровича тревожная мысль. Он хотел уже было отказаться от своего намерения зайти к нему, но в это время Хмелев, сидевший на полу спиной к окну, обернулся и увидел Дружинина. Старый мастер поспешно вскочил на ноги и, крикнув что-то, побежал открывать дверь.

— Здравствуйте, Владимир Александрович! — приветливо сказал он, ничуть не растерявшись. — Заходите, пожалуйста. Вот уж не ожидал вас у себя увидеть! Премного вам за это благодарен.

— Вы ведь не знаете, зачем я пришел. Может быть, зря благодарите-то, — заметил Дружинин.

Хмелев улыбнулся:

— Если бы кто-нибудь другой пришел, я бы не решился, пожалуй, так вдруг благодарить, а вас вот благодарю.

— Почему же?

— Я знаю, мне теперь не доверяют. Однако таким людям, как вы, легче, чем другим, разобраться — сломлен во мне дух советский или не сломлен. Вам полагается знать человека глубже и верить в него крепче, чем другим.

— Любопытно рассуждаете, — задумчиво произнес Дружинин, дивясь неожиданной для него логике Хмелева. — Вот только ведете себя не совсем понятно. Если бы дух советский не был в вас сломлен, вы не примирились бы с недоверием, которое к вам питают, старались бы рассеять его. — Он обвел глазами пол, заваленный книгами, и добавил раздраженно: — Черт знает что у вас тут творится! Прямо-таки погром какой-то…

Хмелев, казалось, не обратил никакого внимания на это замечание и спросил:

— А откуда это видно, что дух советский во мне сломлен? Нет, Владимир Александрович, я еще не отказался от надежды защитить свое достоинство. А ход мыслей у меня такой: перво-наперво нужно было мне решить, что у нас сейчас самое главное. Прикидывал я и так и этак, и выходило, что главное сейчас — это судьба заводов. Значит, если я помогу решить главное, то буду действовать по-советски, а люди потом пусть уж сами решат, что я за человек. Короче говоря, хочу я помочь мину найти, а что при ней, может, документы, порочащие меня, окажутся, так это уж дело второстепенное.

Увидев, что Дружинин все еще стоит посреди комнаты, Хмелев спохватился вдруг и подал ему стул.

— Садитесь, пожалуйста, — смущенно проговорил он. — Простите, что сразу не предложил. Тяжело мне, Владимир Александрович, на старости лет такое недоверие к себе видеть… Об этом день и ночь неотступно думаю, потому, может быть, чудаком стал казаться. Вот эти книги почему разбросаны? Перевод донесения Гербста я ищу. Оно ведь по-немецки было написано, а я не мог разобраться в нем. Попросил племянника, ученика восьмого класса, перевод сделать. Он перевел мне донесение на русский язык, а я для памяти записал его на переплете какой-то книги. У меня ведь большая библиотека сына осталась. После войны я передал ее горсовету на пополнение городских читален, разграбленных фашистами. Вот и хожу теперь по библиотекам, ищу ту книгу, на переплете которой перевод записан. Подлинник-то я капитану Овсянникову передал, когда он стал мину разыскивать. Донесение Гербста хотя и не дописано было, но в нем есть кое-какие цифры, которые, возможно, пригодились бы.

— Что же это за цифры? Вы разве не помните? — спросил Дружинин.

— Нет, не помню. Забыл за три-то года.

Владимир Александрович посмотрел на часы и поднялся со стула.

— Ну, мне пора, Тихон Егорович, — проговорил он. — Если вам посчастливится и вы ту книгу найдете, обязательно покажите ее мне.

— А как же иначе, Владимир Александрович! — возбужденно воскликнул Хмелев. — Для чего же тогда искать ее?

Взрыв произойдет сегодня

Едва Владимир Александрович пришел в райком, как к нему явился капитан Шубин.

— Вы, кажется, от Хмелева только что? — спросил он.

— А вы откуда знаете?

— У секретаря вашего навел справку, — ответил капитан. — Любопытно, что поведал вам старик?

Владимир Александрович рассказал ему о своей встрече с Хмелевым и предложил:

— А не попробовать ли нам разыскать этого капитана Овсянникова, на которого ссылается Хмелев?

— Пробовал уже, — ответил со вздохом Шубин. — Запрашивали мы Министерство обороны, но, по их сведениям, в инженерных войсках оказалось около десятка носящих эту фамилию капитанов и майоров, значительная часть которых уже демобилизовалась из армии. Имени же и отчества нужного нам Овсянникова Хмелев не помнит. Теперь, однако, и нет в этом нужды. Опередили мы Хмелева. Раньше его нашли перевод донесения обер-лейтенанта Гербста.

С этими словами Шубин вынул из своей полевой сумки какую-то потрепанную книгу.

— А как же догадались вы, что он именно перевод донесения разыскивает? — удивился Дружинин.

— Должен вам признаться, я об этом и не догадывался вовсе. Ясно мне было лишь, что Хмелев упорно разыскивает что-то в книгах, которые, как нам удалось выяснить, сам же пожертвовал местным библиотекам. Раздобыв список всей пожертвованной им литературы, мы по абонементным листкам Хмелева установили, какие из своих книг он уже просмотрел, а остальные перелистали сами. И вот на переплете этой нашли копию донесения Гербста.