Взрывное лето

— Да, поэтому и звоню. Дело в том, что нашел их Лемешев, он с ними и договаривался. Но квартиру для них искала Леля и сняла на свое имя. Записывайте адрес, — Витя выхватил из папки ручку и сунул мне, — Орджоникидзе, сто четырнадцать, квартира три. Они специально требовали, чтобы на первом этаже. Записали?

— Да. И все-таки, Борис Леонидович…

— Нет, Татьяна Александровна, вот уж когда возьмете их, тогда и встретимся. И тогда я отвечу на все вопросы. И ваши, и Андрея Николаевича… — Он поколебался секунду, добавил тихо: — Удачи вам.

Пару секунд мы с Самойловым ошарашенно молчали, а потом Витя возбужденно спросил:

— Слушай, Иванова, а у тебя разве нет такой штучки, чтобы показала, откуда был звонок?

— Определителя номера, что ли? Конечно есть, я как раз недавно приобрела эту услугу сотовой связи, — ответила я, уже глядя на окошечко, в котором высвечивались цифры. — Судя по номеру, звонил он со своего сотового. Видишь? Только теперь, наверное, отключил его уже.

Витя взял у меня телефон и попробовал набрать номер Косачева. Механический женский голос забубнил: «Абонент находится вне зоны досягаемости или…»

— Действительно, выключил, — с сожалением вздохнул Витя.

— А зачем он тебе сейчас, — я подтолкнула ногтем листок с адресом. — Наводку он дал, действуй. Вызывай группу и поедем, чего тянуть-то.

— Действительно, тянуть нечего, — Витя снова взялся за телефон, — но и торопиться не следует, дело аккуратности требует.

Так, не торопясь и аккуратно, мы поехали в управление, где нас уже ждал вызванный Самойловым Ярославцев. Не успели рассказать ему подробности, как подтянулись спецназовцы. Они погрузились в «уазик», а мы опять поехали на моем «жигуленке».

Дом сто четырнадцать на улице Орджоникидзе оказался старой пятиэтажкой, стоящей несколько на отшибе. Грязный и запущенный двор был пуст. Окна квартиры номер три выходили на другую сторону. Там был небольшой пустырь, спускающийся к железнодорожным путям. Витя отправил дежурить под окном меня с Веней и одного спецназовца, на всякий случай. Сам же с основной группой пошел к подъезду. В предрассветных сумерках было видно, что одна половина двери совсем снята с петель, а вторая намертво примотана проволокой к трубе, подпирающей козырек подъезда. Здесь о железных дверях с кодовыми замками и слыхом не слыхали.

Мы втроем обошли дом, отыскали нужное окно и рассредоточились под ним так, чтобы перекрыть возможные пути отхода. Я встала метрах в пятидесяти и чуть правее, за небольшим деревом, посчитав, что еще недостаточно светло, чтобы меня разглядеть. Ярославцев очень артистично нырнул за какие-то кустики, еще правее, а спецназовец незатейливо растянулся на земле, совершенно скрывшись в зарослях бурьяна слева от окна.

Еще несколько длинных минут тишины, а потом началось. Со звоном разлетелось оконное стекло. Почему-то не то, под которым мы все устроились, а соседнее, справа от меня. Так что, когда из разбитого окна выскочили двое, они побежали прямо в нашу с Ярославцевым сторону.

В квартире вспыхнул свет, тут же кто-то рванул створку того самого — правильного — окна. Один из бежавших, тот что ближе к Веньке, оглянулся, вскинул автомат, на ходу резанул в сторону дома очередью. Вскочил из бурьяна спецназовец, но он оказался слишком далеко, ему еще бежать и бежать, а мы с Венькой — прямо на дороге у бандитов. Краем глаза я заметила, как из разбитых окон горохом сыплются люди. А на меня бежал Авдеев. Приготовилась, сгруппировалась — прыжок, удар!

Он, может, и профессионал, но и мы не лыком шиты. Завалила я его, носом в грязь, на счет раз. Обернулась посмотреть, как дела у остальных. И увидела безумные глаза Тарасенко и дуло автомата, направленное мне в грудь. А Витя со всем спецназом далеко-далеко сзади, почти за горизонтом.

Ярославцев с каким-то бешеным каратистским криком вылетел из кустов, словно пушечное ядро. Когда ребро Венькиной ладони коснулось шеи Тарасенко, бандит не успел ничего понять, он был уверен, что убивает меня. Так и свалился — бесформенной кучей, с выражением жестокой радости на лице.

Набежали наши, Витя сдернул меня с Авдеева:

— Цела?

Я кивнула, перед глазами все еще плясала улыбка Тарасенко над дулом автомата.

— Ты? — Витя обернулся к Ярославцеву.

— Нормально, — он пожал плечами и стал отряхивать брюки. Руки у него немного дрожали.

— А? Как фасон держит парень? — шепнул мне Самойлов.

— Молоток, — согласилась я.

Спецназовцы тем временем споро надели на бандитов наручники. Авдеев все еще пытался сопротивляться, но ему дали пару раз по морде, и он перестал дергаться, только глазами сверкал и матерился. Одного из ребят автоматная очередь все-таки зацепила. К счастью, легко — пуля пробила мягкие ткани плеча. Парня бинтовали, а он шипел от боли и злобно косился на лежащего без сознания Тарасенко.

— Веня, — забеспокоилась я, — а что это твой крестник до сих пор в себя не пришел? Ты его не пришиб часом?

— Да нет, — Ярославцев посмотрел на меня и не слишком охотно объяснил: — Этот удар специально так поставлен, он еще минут двадцать будет в отключке.