Warcross: Игрок. Охотник. Хакер. Пешка

Во сне я снова в старшей школе, в том эпизоде, который привел меня к аресту.

Я училась в одной школе с Энни Пэттридж – неуклюжей, стеснительной девочкой с добрыми глазами. Она держалась особняком и ела свой ланч в углу маленькой школьной библиотеки. Иногда я видела ее там. Мы не были подругами, но по-приятельски несколько раз болтали об общей любви к «Гарри Поттеру», Warcross’у, «Лиге легенд» и компьютерам. Иногда я видела, как она собирает с пола свои книги, которые кто-то выбил из рук, или как группка детей прижимает ее к шкафчику и лепит жевательную резинку к волосам, или как она выходит, спотыкаясь, из туалета с разбитыми очками.

А потом мальчик, работавший над групповым проектом вместе с Энни, сумел сфотографировать ее в душе в ее собственном доме. На следующее утро фотографии голой Энни были разосланы всем ученикам в школе, размещены на школьных форумах и онлайн. Начались издевательства. Распечатки фотографий с жестокими рисунками. Угрозы жизни.

Энни через неделю перестала ходить в школу.

В тот день я нашла данные всех учеников (и нескольких учителей), которые распространяли это фото. Школьная система безопасности? Ее было так же легко взломать, как компьютер с паролем «пароль». Оттуда я забралась в телефон каждого из них. Я скачала всю их личную информацию: данные кредитных карточек родителей, номера социального страхования, номера телефонов, все злобные электронные письма и смс, которые они анонимно посылали Энни, и, конечно же, самые компрометирующие личные фотографии. Особенно я постаралась достать все возможное у парня, который сфотографировал Энни. Потом я разместила это все онлайн под заголовком «Тролли в подземелье».

Представьте себе, что началось на следующий день. Плачущие ученики, разгневанные родители, школьные собрания, заметки в местных газетах. А потом полиция. А потом меня исключили. А потом я оказалась в суде.

Неавторизованный доступ к компьютерной системе. Намеренное разглашение личной информации. Безрассудное поведение. Четыре месяца в колонии для несовершеннолетних. Запрет на работу с компьютером на два года. Пожизненная красная отметка в моем личном деле, несмотря на возраст, из-за тяжести преступления.

Может быть, я была неправа и когда-нибудь пожалею о сделанном. Я и сама не поняла, почему так бросилась грудью на амбразуру именно из-за этого случая. Но иногда люди бьют тебя на перемене просто потому, что им кажется странной форма твоих глаз. Они нападают на тебя, потому что видят уязвимость, или другой цвет кожи, или непонятное имя. Они думают, что ты не дашь сдачи, а просто потупишь взор и спрячешься. И иногда, чтобы защитить себя и попытаться прекратить это все, ты так и делаешь.

Но иногда ты стоишь в такой позиции и обладаешь таким оружием, что можешь нанести ответный удар. Так что я ударила. Быстро, сильно и яростно. Я нанесла удар только с помощью языка микросхем и электросигналов, языка, который может поставить людей на колени.

И, несмотря ни на что, я сделала бы это снова.

***

Когда мы наконец приземляемся, я совсем без сил. Я натягиваю помятую рубашку, достаю рюкзак со своими немногочисленными вещами и следую за стюардом вниз по трапу. Над входом в терминалы аэропорта надпись на японском. Я ничего не понимаю, но и не нужно, потому что над ней появляется виртуальный перевод на английский. «Добро пожаловать в аэропорт Ханеда!» – гласит надпись. Выдача багажа. Международный транзит.

Мужчина в черном костюме и темных очках ждет меня у подножия трапа. В отличие от Нью-Йорка, здесь я вижу имя над его головой. Его зовут Йиро Ямада. Он улыбается, кланяется мне и смотрит мне за спину, словно ожидая увидеть чемоданы. Поняв, что ничего больше нет, он берет мой рюкзак и скейтборд и приветствует меня.

Секунда уходит, чтобы понять, что Йиро говорит со мной на японском, но и это неважно, потому что я вижу, как белый прозрачный текст перевода появляется прямо под его лицом, английские субтитры гласят: «Добро пожаловать, мисс Чен. Таможенное оформление уже пройдено за вас. Пойдемте».

Я следую за ним в машину и осматриваю площадку. Никакие журналисты меня не ждут. Это расслабляет. Сажусь в машину – точно такую же, как в Нью-Йорке, – и мы едем к выходу. Как и тогда, на окнах машины включаются спокойные пейзажи (в этот раз прохладный тихий лес).

А вот и толпа. Как только мы приблизились к воротам на выезд, люди бросаются вперед и фотографируют нас. Я вижу их лишь через переднее стекло машины, но все равно чувствую, что сжимаюсь в кресле.

Йиро немного опускает окно и кричит журналистам, чтобы они убрались с пути. Когда они наконец отходят, машина двигается вперед, шины слегка скрипят, и мы выезжаем на улицу, ведущую к автостраде.

– Можно убрать картинки с окон? – спрашиваю я у Йиро. – Я никогда не видела Токио.

Вместо Йиро мне отвечает машина:

– Конечно, мисс Чен.

«Конечно, мисс Чен». Не думаю, что я когда-нибудь привыкну к этому. Виды леса на окнах исчезают, и стекла снова становятся прозрачными. Я в восхищении смотрю на приближающийся город.