Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III

«Завет крови» начал производить собственные маневры. Палуба задрожала под сапогами. Повинуясь однозадачному инстинкту, сервиторы пристегнулись к своим постам, а экипаж приготовился ко входу в Море Душ.

Из динамиков, установленных на изукрашенном готическом потолке командной палубы, звенели вызовы со всего оставшегося флота с запросами подтверждения и объяснений. Малхарион, сидевший на своем командном троне с терпением изваяния, заглушил их отрывистым жестом руки.

По гулу работающей брони Талос почувствовал, что приближается один из его сородичей. Чтобы понять, кто это, не требовалось смотреть на датчики сближения на нартециуме. Различать товарищей по отделению благодаря знакомству и инстинкту стало второй натурой — они двигались в разном ритме, пот имел различный запах, темп дыхания едва заметно отличался. Чувства космического десантника постоянно омывали его мозг информацией.

— Брат, — произнес Вандред Анрати, подходя ближе.

— Сержант, — отозвался Талос. Он не отводил свои черные глаза от скручивающихся и кувыркающихся кораблей, которые уже наполовину поглотило нематериальное пламя.

У сержанта Анрати было изящное точеное лицо с заточенными зубами, как у племен поклонников ночи, которые обитали за пределами задыхающихся от преступности городов Нострамо. Несмотря на варварское происхождение, его выдержка и самообладание вызывали зависть у многих. Мало кто из воинов мог столь спокойно управляться с перехватчиком «Ксифон» или руководить орбитальным сражением с такой дотошной точностью.

Он возглавлял командную группу капитана Малхариона и являлся советником командующего по вопросам войны в пустоте.

— Неплохое зрелище, не правда ли? — поинтересовался он.

Талос не ответил. Были времена, когда творящееся истребление пронизало бы его сердце мрачным весельем. Даже при пытках пленников Легиона собственные действия казались ему оправданными. Мука и страх отмерялись во имя дела, во имя цели. Не случайным образом.

Однако наблюдение за тем, как родной мир горит и распадается на части, охладило его способность испытывать сочувствие. На самом деле, происходившее перед ним разрушение не вызывало у него ни восхищения, ни печали. В сущности, он вообще мало что чувствовал помимо смутного любопытства — извергнет ли когда-нибудь варп пойманные корабли обратно в реальное пространство, и какие повреждения они могли получить в его буйной хватке.

Вдалеке ударил гром, и палуба резко сотряслась. Бортовые залпы, — подумал Талос. «Завет крови» стрелял по своему же флоту.

Это наконец заставило его набрать воздуха и задать вопрос о том, что же происходит.

— Почему? — спросил он, повернувшись, чтобы посмотреть сержанту в глаза.

Анрати ухмылялся чаще, чем большинство его братьев. Так он сделал и сейчас, продемонстрировав элегантно заточенные зубы. Ему не требовалось спрашивать, что имеет в виду апотекарий.

— Потому что я так приказал, а капитан Малхарион это санкционировал.

— Почему? — повторил Талос. Его глаза сузились от раздраженного любопытства. Ему хотелось ответов, а не очередных семантических пируэтов Анрати.

— Если убьем их сейчас, — ответил сержант, — не придется убивать их потом.

Медикэ было не одурачить. Талос фыркнул и снова перевел взгляд на огромные широкие экраны оккулуса, которые теперь показывали горящие остовы кораблей сопровождения, гибнущих в черной пустоте меж миров и разваливающихся на части в тщетных попытках отползти прочь. «Завет» был рожден в небесах на священным Марсом и благословлен множеством орудий, способных ровнять с землей города. Лишенным щитов, доверчивым кораблям его союзников было совершенно не на что надеяться.

— Это злоба, — наконец, произнес Талос. В висках начинала собираться боль, раскидывавшая свою нежеланную паутину в мозгу. — Мы могли бы вывести из строя тех, кого не можем убедить. Могли бы просто сбежать, зная, что они никогда не смогут за нами поспеть, даже узнав, куда мы направляемся. Но вместо этого мы расстреливаем их из злобы.

Характерное пожимание плечами Анрати могло означать как согласие, так и отрицание.

— Тебе их жаль, Талос?

Жаль ли мне? На мгновение, на долю вздоха, он задумался. Мальчик, которым он был задолго до того, как встал облаченным в полночь рядом с братьями… тот ребенок, возможно, уставился бы на увиденное с благоговейным ужасом. Пока эмпатия, как и сочувствия, еще не выветрилась из его души.

Он обнаружил, что улыбается от этой мысли.

— Ты же знаешь, что нет, — сказал Талос.

— Тогда почему я слышу в твоем голосе неодобрение?

— У моего отвращения философская природа. Если мы уничтожаем из злобы, не ради цели или необходимости, то подкрепляем утверждения других Легионов о том, кем мы являемся. Стоит вырезать достаточное количество людей без реальной причины, и мы станем теми самыми монстрами, которыми нас считают наши кузены. Пророчество, исполняющееся само по себе.

Анрати положил руку в перчатке на наплечник молодого воина. Пристегнутые к оплечью Талоса черепа затрещали о керамит, словно перешептываясь на каком-то приглушенном костяном языке.