Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III

— Скоро, — сказал он своим спутникам. — Скоро приблизится посвящение, и наши труды завершатся. Почести, о каких мы и не мечтали, и бесконечная награда станут нашими.

Облаченный в темно-красный с золотом доспех — тусклая броня прежнего Легиона скрылась под слоями эмали, равно как и былые обряды сменились новыми таинствами — Элифас являл собой величие и триумф переродившегося XVII Легиона. Прежние иерархические символы стерла недавняя лакировка, но золото и рубины складывались в эмблему ордена Ковчега Свидетельства.

Он больше не являлся магистром ордена. Скоро он станет куда большим.

Он держал огромную булаву — в равной мере жезл власти и оружие. С шипастого навершия плыли облачка багряных курений, от запаха которых оставалось горькое послевкусие. Особый состав был создан, чтобы вводить в слегка возбужденное состояние даже приспособленный организм космического десантника. Из-за практически постоянного контакта с ним Элифас вел себя нервно, а его зрачки расширились до такого размера, что глаза казались черными. Он никогда не пребывал в покое, взгляд постоянно перемещался из одной точки в другую, пальцы сжимались на древке булавы и ерзали по оплетенной змеиной кожей рукоятке пистолета в набедренной кобуре.

Блуждающий взгляд Элифаса гулял по возведенному им сооружению. Говоря, он не обращал внимания на двух своих товарищей из Несущих Слово.

— Сейчас — величайший миг наших жизней. Сейчас нам надлежит возобновить свое служение и удвоить усилия, дабы мы смогли возвестить об Эпохе Перемен. Империя разрушена, ее руины суть посвящение Ситуле Бездны. Пять сотен миров утонули в крови, очищены огнем в отмщение за праведную Монархию.

— Этого недостаточно, Наследник, — прорычал Ахтон. Как и его командир, Хириор Ахтон носил новое облачение Легиона. Он нес на длинном шесте икону, сработанную из восьми позолоченных черепов, установленных поверх восьмиугольника из посеребренных бедренных костей. Когда знаменосец говорил, к его низкому голосу примешивалась горечь. — Этот ущерб не возместит и тысяча миров. Рана в наших душах, куда не достанет никакой бальзам.

Третий воитель XVII-го носил первоначальные серые цвета Легиона, а поверхность его доспеха покрывали надписи, посвященные Императору — ныне многие строчки были перечеркнуты, а прочие исправлены слегка ироничными добавками, которые превращали мольбы в оскорбления, а благословения в проклятия. Хотя внешне Горваэль Йот изменился наименее сильно из всех троих, он был наиболее искушенным в трудах Лоргара и Кор Фаэрона.

Темплум Демонархия возник благодаря энергии и замыслу Элифаса, однако форму ему придали знания и расчеты Йота.

Элифас ничего не ответил, с восхищением озирая созданное их рабами сооружение, от размеров и величия которого у него перехватило дыхание. Взгляни на него кто-нибудь вблизи, в его глазах мог бы обнаружиться блеск влаги, хотя сам он заявил бы, что это всего лишь отражение солнца Кронуса.

Нечистый собор, воздвигнутый из руин раздавленного города Тифаэды на полуострове Деймос, уходил в небо на две сотни метров. Хотя его фундамент и состоял из кладки с раствором — взятых из судебных округов, складов десятины, сенаторских дворцов и общественных солистерний — однако подлинная красота строения крылась в примененных в его конструкции материалах человеческого происхождения. Жертва, принесенная, дабы почтить Ситулу Бездны, останется навеки — неумирающий финал погрузившихся в ночь смертных. Элифас смотрел на телесные останки и, на какой-то миг, почти что позавидовал их вечному покою.

Некоторые, в особенности наиболее юные, сохранились нетронутыми. Их кожа напоминала алебастр, а невинные лица были обращены к небу с выражением блаженной муки. Закрывая глаза и представляя их, Элифас слышал крики переходящего в отчаяние преклонения, заключенные под прозрачным лаком, который покрывал каждую из тысячи фигур-херувимов, расставленных вокруг колоссального столпа по сужающейся спирали.

Хор их предсмертных воплей вибрировал на самом пределе слуха, оставаясь неслышимым для мирян, но при этом посылая отчетливый сигнал, волнами расходящийся по эмпиреям. Он донесет послание Элифаса Ситуле Бездны, и милость великого господина падет на него, словно манна небесная.