Warm. Генезис

В одну из ночей до слуха донесся шум урагана, бушующего на поверхности. Он свистел в пустых комнатах внешнего домика, передавая по трубам воздуховодов звенящую вибрацию. Агата и Есения, испугавшись страшных звуков, забрались в кровать к родителям, где проспали до самого окончания стихии.

На следующий день Валера решил проверить его последствия, а заодно собрать выставленную накануне посуду для сбора воды. Выбравшись наружу, он первым делом заметил, что стало намного прохладнее. Погода еще больше стала напоминать прежнюю, до катастрофы. Валера решил, что стоит проверить уровень кислорода, очень хотелось верить в чудо. Он проверил его зажигалкой, чиркнув колесиком несколько раз. Чуда не произошло. Кремний разлетался искрами, не поджигая газ.

Валера вернулся домой, ничего не рассказав о своем эксперименте. Не хотелось, чтобы у Ольги, так же, как и у него сейчас появилась и сразу же рассыпалась в прах надежда.

— Как там? — спросила Ольга.

— Холодает, — ответил он. — Скоро будет так же, как и раньше.

— Я на улицу хочу, — пропищала Агата.

— И я хочу на улицу, — повторила за ней Есения.

— Пока рано, девчат. Подождите еще недельку, — посоветовал им отец.

Через два дня закончился кислород в баллоне, который находился в спальне. Пришлось принести последний из туалета и пользоваться им на две комнаты. С растущей тяжестью на сердце, Валера замечал, как с каждым перемещением баллона он становится все легче и легче. И вот в какой-то миг он осознал, что кислорода в нем осталось максимум на одни сутки.

Чтобы сказать об этом Ольге, он вывел ее на кухню. Руки у него тряслись от волнения, голос подводил.

— Я поняла, Валер, — упредила она его, почувствовав, как мужу нелегко сказать об этом. — Сегодня?

— Максимум до завтра.

— Как проведем этот день?

— Я принесу воды с улицы, нам надо будет помыться хорошо. Устроить настоящий банный день и переодеться во все чистое, — Валера взял в руки стакан с водой, чтобы промочить пересохшее от волнения горло. Руки у него мелко тряслись.

— Я чувствую на душе печальное торжество, — призналась Ольга.

— Я не могу сказать, что у меня торжество. Чувствую себя, как человек, которого сегодня хотят расстрелять. И, кажется, мой кишечник хочет из-за этого разразиться диареей.

— Крепи стул и нервы дорогой, сегодня они нам понадобятся, как никогда.

— Над нервами я еще кое-как властен, но за стул не могу отвечать, — Валера загремел пустыми ведрами. — Я за водой.

— Я буду ждать тебя здесь, — Ольга вдруг поняла, что не хочет идти в спальню к детям.

— Жди.

От своего дома, до соседского, в котором во дворе находился бассейн, Валера, раз за разом, настилал из разного материала дорожку, чтобы успевать бегом набирать воду на задержке дыхания. Дожди регулярно наполняли бассейн до краев. А в последние дни вода в нем остыла до приемлемой температуры, хоть забирайся и плавай.

Валера добежал по грохочущему листовому железу, оставшемуся от забора, по битым кирпичам до бассейна, нагнулся и зачерпнул воды. В отражении воды мелькнуло лицо совсем не похожее на лицо Мирошникова Валеры. Темные круги впалых глаз, заострившийся нос, разросшаяся щетина. Игра воображения подкинула идею, будто он это и не он вовсе, а человек с его воспоминаниями, совсем не похожий внешне. Валера мотнул головой, выгоняя из нее дурацкие мысли и вернулся в дом.

Чтобы набрать воды в ванную, ему пришлось сделать пять вылазок. В последний раз ошалевший кот чуть не выскочил в дверь на улицу. Валера едва успел поймать его и вернуть в дом. Кот за это фыркнул и расцарапал ему руку.

— Чувствует что-то, — заметила Ольга неадекватное поведение животного. — Говорят, кошки перед смертью покидают дом.

— Мама, а что, Бонька уже старый?

Агата некстати услышала замечание матери.

— Да, дочь, уже старенький, — соврала она, ругнув себя за неосмотрительность.

Смысла экономить свет больше не было. Валера собрал все фонари и телефоны, в которых еще остался заряд, чтобы светить ими в ванной. Ольга начала купать девчонок. Валера сидел на кухне и старался не думать о том, что их ждало. Получалось плохо. Мысли перескакивали на тему скорой смерти произвольно. Он вздыхал каждый раз, когда это случалось. Хотелось жить самому, но еще больше хотелось, чтобы жили дети. Смерть их в таком возрасте казалась совершенно противоестественной.

Ольга вывела в кухню накупанную Агату в чистом платьице и встретилась взглядом с мужем. В ее глазах стояли слезы. Она смотрела в спину дочери со скорбью и теплотой. Из ее легких вырвался глубокий вздох.

— Валер, расчеши Агате волосы, — попросила она и поспешила вернуться в ванную.

— Угу, — выдавил из себя с трудом Валера.

Агата протянула отцу расческу и встала к нему спиной.

— Чеши, — попросила она.

Трясущиеся руки выдавали его волнение. Расчесывание у него получалось плохо.

— Пап, больно, — не выдержала Агата.

— Прости, дочь, больше не буду, — Валера потряс руками, будто хотел стряхнуть с них напряжение.

— У мамы тоже руки тряслись, когда она шампунь набирала.

— В нашем возрасте это бывает, не обращай внимание, — на ходу придумал Валера.