White Malice

Референдум был выигран. Нкрума объявил себя пожизненным президентом и КПГ, и страны, а также наделил себя расширенными полномочиями, включая право смещать членов Верховного суда. Гана не была демократией западного образца, - говорится в исследовании роли Америки в Гане в связи с Нкрумой, - но и не была тиранической деспотией". Тем не менее, этот шаг нанес "огромный ущерб" имиджу и репутации Нкрумы, комментирует Джозеф Амаму в книге "Гана: 50 лет независимости". Он был широко осужден Западом как еще один признак перехода Ганы к коммунизму.

ЦРУ было обеспокоено тем, что однопартийное государство затрудняло проникновение в Гану западного персонала и интересов. Отсутствие оппозиции сокращало возможности для вмешательства и влияния и создавало препятствия для попыток внести раскол. В докладе ЦРУ отмечалось, что, если не произойдет успешного переворота против правительства Нкрумы, Западу будет все труднее поддерживать эффективное присутствие в Гане.

Напряжение между Ганой и США становилось все более острым. Сенатор Томас Додд (Thomas J Dodd), демократ, который был заместителем председателя подкомитета по внутренней безопасности сенатского судебного комитета, в 1963 году направил обвинительный перст на Гану, назвав ее "африканской Кубой". Он утверждал, что Гана при Нкруме стала "первым советским сателлитом в Африке" и "центром подрывной деятельности в Африке, как Куба является центром подрывной деятельности в Америке". Государственный департамент быстро отмежевался от обвинений Додда, но многие официальные лица разделяли эту точку зрения.

Одной из причин недоверия США к Нкруме был проект реактора в Гане, который осуществлялся, несмотря на противодействие американцев. Разработка атомного проекта Квабенья, который находился примерно в пятнадцати милях к северу от центра Аккры, шла полным ходом, и в 1962 году доктор Роберт Баффур, его руководитель, был избран президентом МАГАТЭ. В следующем году была создана Комиссия по атомной энергии Ганы, и вскоре после этого было официально начато строительство реактора.

Американское беспокойство по поводу Квабеньи переросло в ужас, когда в 1961 году Нкрума пригласил в Гану Алана Нанна Мэя, физика и бывшего атомного шпиона, для работы в Университете Ганы. Мэй, британский коммунист, работавший над ядерным реактором в Монреале в рамках Манхэттенского проекта во время Второй мировой войны, передал советскому офицеру информацию, а затем, через три дня после Хиросимы, два образца урана. Вскоре после этого его предал Игорь Гузенко, советский перебежчик из российского посольства в Оттаве.

Для Мэя шпионаж был моральным императивом. Он считал необходимым предоставить СССР, воевавшему вместе с союзниками против фашизма, информацию, которая может понадобиться ему для защиты от возможной атомной атаки. Он считал, что США были морально неправы, держа в секрете эту технологию. В любом случае он, как и Альберт Эйнштейн и многие другие, считал, что ядерная информация должна быть доступна более чем одной стране. Позднее он объяснил, что занялся шпионажем только потому, что чувствовал: "Это вклад, который я могу внести в безопасность человечества". По его словам, он испытывал угрызения совести, но не за то, что делился секретами; он сожалел о своем участии в проекте создания атомного оружия.

В 1946 году Мэй был привлечен к ответственности британским правительством и осужден. После его освобождения из тюрьмы в 1952 году правительство пыталось, но безуспешно, помешать ему получить британский паспорт и, впоследствии, переехать в Гану. В статье под заголовком "Атомный шпион станет профессором в Гане" газета New York Times тесно связала эту новость с тем, что "Университет Ганы должен был быть оснащен Советским Союзом ядерным реактором для исследовательских целей". Газета добавила, что представитель Верховной комиссии Ганы в Лондоне "не знает, будет ли доктор Мэй иметь какое-либо отношение к реактору".

В Гане Мэй создал в 1962 году Исследовательскую группу по физике твердого тела и металлов, чтобы обучать молодых ученых физике твердого тела; он также основал музей. Мэй стремился внести свой вклад в развитие Ганы, как и его жена Хильдегард, самоотверженный врач, которая ухаживала за более чем двумя сотнями матерей с больными младенцами в клинике при главной больнице Аккры.

Желание Мэй поддержать развитие Ганы разделял и первый муж Хильдегард, Энгельберт Брода, который в 1960 году был направлен МАГАТЭ в качестве приглашенного профессора в Центр ТРИКО в Леопольдвиле. Зная, что Брода снабжал Советский Союз атомными секретами во время Второй мировой войны, МИ-5 подозревала, что именно Брода завербовал Мэй, когда они были коллегами в Кембридже. Мэй отказался назвать британцам имя своего вербовщика, но Брода подходил под его профиль.