Фиона Нилл
Мадзакон — романтическая форма Эдипова комплекса.
Огурец — прозвище стеклянной башни, нового офисного центра в Лондоне.
Черный зверь
(фр.).
Здесь: он мне противен.
— А почему Вас Питбулем называют? — с опаской кошусь на моего "рабовладельца".— Боли не чувствую.— Ясно… — отворачиваюсь к окну, кутаясь в свою тоненькую шубку.От холода и страха трясёт.На лобовом стекле пропуск "старший оперуполномоченный Касьянов Б. М.".Закрывая глаза, ложусь головой на стекло.— Чего трясешься? — недовольно. — Замёрзла?— Страшно.— Страшно, девушка, вот там на обочине стоять и в окна подъезжающих тачек цену озвучивать! Юная же совсем…— Это неправда! Он всё наврал!— Ну да, — с досадой.— Отпустите, пожалуйста.— А смысл? Не-е-ет… Поработаешь пока в другой ипостаси. Может, одумаешься.— Кем?— Снегуркой.
Янка Рам
Анна – девочка, которая оказалась пленницей в собственной семье. И вынуждена терпеть домогательства омерзительного ей "родственника". Белый – сотрудник охранного агентства "Альфа". Борзый и харизматичный "альфач", в прошлом - морпех.Он должен стать для нее надзирателем...
Дослужившись до высокого звания, я никогда не думал, что смогу влюбиться. В девчонку, годящуюся мне в дочери. Никогда не думал, что могу пропасть от любви. Задохнуться. И только сделав Катерину своей, почувствовать себя живым. Этот мужчина давит. Чувствую его постоянно и боюсь до дрожи. Властный и сильный, он заполоняет все пространство вокруг. Только бы справиться с эмоциями и выстоять. Но забыв о здравом смысле, тянусь к нему, как мотылек, летящий на пламя.
Виктория Борисовна Волкова
Он все время смотрит, поедает меня глазами, но никто этого не видит или предпочитает не замечать. В доме своего мужа я не невестка, а навязанная старейшинами нахлебница, под одной крышей с которой муж не провел ни единой ночи, предпочтя уехать в столицу. Подальше от меня и от вынужденного брака, заключенного во имя сохранения мира между семьями, которые истребляли друг друга уже три поколения из-за кровной вражды.И только он – дядя моего мужа, не просто терпит, а безумно жаждет моего общества. Его намерения порочны, а мысли грязны. Он почти перестал сопротивляться своему греху, и я до смерти боюсь его. Потому что один его взгляд выражает больше, чем тысяча слов.
Злата Романова