XVII. Аббат

— Я первый вызываю его! — возмутился Исаак.

— Но он оскорбил меня первым!

— Нет, меня!

— Забавно, забавно, на чем будем драться? — заржал д’Артаньян. — На распятиях? Впрочем, мне все равно. Не ссорьтесь, господа, я дам удовлетворение вам обоим сразу! Сильно сомневаюсь, что изнеженные монахи смогут мне чем-то повредить. Главное, сами не порежьтесь.

— Не громко ли сказано?

— Сказано человеком, который привык лицом к лицу встречать опасность!

— Еще бы! — глумливо заметил Портос. — Свой тыл вы не покажете никому!

Подметил он очень верно, д’Артаньян заявился в аббатство расфранченный до невозможности, в богатой перевязи, однако, по каким-то причинам шитой золотом только спереди, отчего тот не снимал плащ.

— Вы… — задохнулся от возмущения гасконец и выпалил. — Я вам обоим обрежу уши!

Мы с Франсуа переглянулись и одновременно улыбнулись.

— Что и следовало ожидать. Пора вмешаться? — хмыкнул де Брас. — Жалко будет, если они друг друга поубивают.

Я согласно качнул головой, и мы поспешили к месту ссоры.

Красные как раки, будущие персонажи Александра Дюма, сверлили друг друга гневными взглядами и осыпали язвительными насмешками, драка могла вспыхнуть с секунды на секунду.

При виде нас они заткнулись и дружно приняли гордый и невозмутимый вид.

— Господа? В чем причина ссоры?

— Мы… — Д’Артаньян запнулся. — Мы…

— Мы поспорили на тему святого писания от Матфея, господа… — Арамис невозмутимо поклонился. — Просим прощения, за беспокойство, но уверяю, инцидент уже исчерпан.

Портос с д’Артаньяном закивали.

Я немного помолчал, решая с чего начать разговор, после чего спокойно поинтересовался.

— Прекрасно, что вы поладили, господа, но позвольте мне задать вам вопрос: что вы считаете ответственностью?

Вопрос загнал троицу в тупик. Было отчетливо видно, что они не знают, как ответить. Первым очень ожидаемо справился с замешательством Арамис.

— Ответственность и верность для меня равны! Ответственность, это когда ты ставишь долг превыше своих желаний!

Анри задрал нос, гордый своей сообразительностью.

Портос и д’Артаньян зачем-то переглянулись и дружно кивнули, при этом оба выглядели как нашкодившие школьники у директора школы.

— Прекрасно, — я поощрительно улыбнулся. — А теперь скажите, что есть долг, в вашем понимании.

— Долг! — пылко воскликнул д’Артаньян. — Это… это… — и вдруг стушевался. — Долг перед родиной… э-ээ…

— Долг — это обязательство! — перебил его Портос и тоже замялся. — Перед… перед, кем-то…

— Господа… — я сочувственно воздохнул. — Я не сомневаюсь, вы прекрасно все понимаете, но не можете объяснить. Ну что же, я попробую вам помочь… — и подозвал д’Артаньяна. — Шевалье, прошу пройти за мной…

После чего знаком попросил де Брасса заняться вразумлением остальных молодых кавалеров.

Несмотря на слякотную, мерзкую зиму, погода с утра на удивление удалась. В деревьях весело щебетали воробьи, весело журчал фонтанчик, сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучики, расцвечивая барельефы на каменных стенах замысловатыми мозаиками.

Свое аббатство я недолюбливал, меня оно тяготило совей мрачностью, но сегодня, совершенно неожиданно, я впервые почувствовал его своим домом, отчего почти постоянно мрачное настроение неожиданно пропало.

Я старательно изображал дряхлого старца, сильно сутулясь и шаркая ногами, но искренне забавлялся ситуацией, с трудом удерживаясь от улыбки, а молодой гасконец, совсем наоборот, топал позади меня с кислой и недовольной мордой, видимо в предвкушении выволочки. И он первым начал разговор.

— Ваше преподобие… — ворчливо забурчал он. — Я воспитан в уважении к матери нашей католической церкви, мой добрый друг шевалье де Брас, сказал много хороших слов в ваш адрес, но я не намерен выслушивать нравоучения от какого-то монаха…

— Зачем вы здесь? — я резко развернулся, отчего гасконец столкнулся со мной, хотел отскочить назад, но я удержал его за колет.

— Что? Зачем… — он в ужасе скосил глаза вниз, на приставленный к его паху клинок стилета.

— Вы молоды и самонадеянны! — резко бросил я. — Всего чего вы достигли в жизни — вы достигли благодаря своему другу Франсуа де Брассу. И сейчас, вы все еще живы только благодаря ему. Этот «какой-то» монах отправил в ад столько людей, сколько вы даже представить не можете. Когда вы еще игрались в куклы, я в вашем возрасте со знаменем в руке штурмовал Бреду. Я понимаю порывы молодости, сам был таким, но не понимаю глупость и фанфаронство. Вы своими необдуманными действиями ставите под угрозу безопасность короля и кардинала. Не заставляйте меня разочароваться в вас. Пора взрослеть, шевалье!

Думал гасконец продолжить быковать, но, надо отдать ему должное д’Артаньян мгновенно сделал выводы, отошел на шаг и склонился в почтительном поклоне.

— Прошу простить меня, ваше преподобие. Я умею, хочу и буду учиться, но… — он виновато улыбнулся. — Частенько мне очень сложно сдерживать свои… — он пожал плечами. — Как вы сказали, порывы молодости.

Я улыбнулся и хлопнул его по плечу.

— Я верб в вас, шевалье. Все у вас получится. Вы завоюете славу и станете… — я прервался и убежденно сказал. — Вы станете маршалом Франции.