XX век. Исповеди

- Следующий блок не хотят пускать. И я продолжаю настаивать. Прежнему президенту объяснял, надеюсь и новый поймет, что надо восстанавливать АЭС полностью. Энергия - это капитал, ликвидный товар, который можно продавать. Мне говорят, мол, и действующий блок лишь наполовину мы используем. А я им отвечаю, что плохо работаете, так как товар - электроэнергия - очень хорошего качества, и в нем нуждаются ваши соседи… В Армении была энергетика, химия и металлургия хорошие. Теперь же предприятия остановлены… А дальше как жить? Откуда брать деньги? Все заново строить, создавать, не использовать то, что уже есть? Нет, так хозяйствовать неразумно. Именно поэтому я настаиваю на пуске следующего блока Армянской АЭС.

- Благодарю вас за искренность… А теперь обратимся к печальным событиям. Как застало вас известие об аварии на четвертом блоке Чернобыльской АЭС?

-

Это было в ночь с пятницы на субботу. В два часа мне позвонила дежурная из "Союзатомэнерго" и сказала, что мне нужно срочно приехать. Она произнесла мне условный код - по-моему, четыре цифры (тогда я помнил их, сейчас уже стал забывать…) Я спросонья даже поинтересовался, мол, это не тренировка? "Нет, - ответила она, - очень серьезная авария на Чернобыльской станции!" Мы живем с одном доме с моим заместителем, его машина стояла внизу. Я тут же позвонил ему, и мы сразу приехали сюда на Китайский проезд. Ну а дальше началось…

- Что именно?

- Ситуация уже описывалась многими…

- Но не вами! Как вы узнали о том, что происходит в Чернобыле?

- В три часа ночи собралось здесь несколько человек… Помню Игнатенко, потом министр Майорец подъехал… Пытаемся понять, что произошло. Тогда мы не представляли явления как такового, а потому звоним на станцию, задаем стандартные вопросы…

- Какие именно?

-

Есть ли вода или нет ее. Если есть, то хорошо, значит, зона не расплавилась… Это успокаивает, потому что есть возможность разобраться попозже… Нам сказали со станции, что вода есть… Потом начали формировать команду для поездки на Чернобыльскую АЭС. Я сразу был включен в нее, а потому позвонил своему сотруднику Хамьянову, высококлассному специалисту по радиационной безопасности. Мы послали за ним машину… Постоянно держали связь со станцией, но ничего принципиально нового нам не сообщали… Честно говоря, серьезность ситуации я почувствовал, когда начали менять председателя комиссии. Мы привыкли, что назначают его из "Союзатомэнерго". Так и было: назначили главного инженера Прушинского. Потом назвали Веретенникова - председателя "Союзатомэнерго", но сразу же сообщили, что комиссию возглавит заместитель министра Шашарин. Он находится где-то в отпуске то ли в Крыму, то ли на Кавказе… Вскоре уже прозвучала фамилия Майорца, министра, и после того, как мы прилетели уже в Чернобыль, узнали о назначении Щербины… И вот когда ранг председателя начал возрастать, мы поняли, что произошло нечто чрезвычайное!..

- То есть вы летели в Киев и не знали, что вас ждет?

- Нет, не знали. Представляли, что авария серьезная с выходом радиоактивности, но никто не думал, что произошла фактически ядерная авария… Мы летели из Москвы на военном самолете.

- Это была самая первая группа из Москвы?

- Да. Естественно, мы рвались сразу на блок, чтобы увидеть все своими глазами… Подъехали к нему на машине, смотрим, и своим глазам не верим… А Хамьянов толкает в бок, мол, надо немедленно уезжать… Потом посчитали - там страшный уровень был… После обеда прилетел второй самолет. И мы вчетвером - уже вместе с Игнатенко - поехали на станцию. И пошли по коридору к четвертому блоку. Вода была, и мы по ней шлепали… Естественно, вода была активная… Мы понимали, что происходит, а потому "шли почти бегом"… Потом с резервного щита мы хотели выглянуть, посмотреть, что творится… До самого блока пройти уже было невозможно… Я смотрю: валяются куски графита. Думаю, откуда он? Знаю, что в реакторе он есть, но мне в голову не могло прийти, что он оттуда… Неужели в центральном зале запасной графит лежал… И вот тут-то и начало доходить до меня: все произошло намного серьезнее, чем думали раньше… Случился ядерный инцидент… Ну а потом приехала правительственная комиссия… А потом пошла работа в аварийном режиме…

- Все-таки вернемся к первому дню. Что вы еще делали и что видели?

- Многое… Звонил в Москву, просил сформировать команду, которая приедет мне помогать… Вместе с персоналом станции мы изучали радиационную обстановку, нужны были физики, чтобы понять суть происшедшего…

- То есть на вас как на директора института легли именно эти обязанности?