XX век. Исповеди

Он научился скрываться от своих персональных шоферов, охранников, сослуживцев… Правда, их "конспирация" очень часто была на грани, когда случались ну совсем непредвиденные встречи. Как-то он познакомил ее в университете с молодым математиком, уже ставшим академиком. То был Мстислав Келдыш. Видно, она понравилась тому, в общем, запомнил он ее… Очередное тайное свидание они назначили у метро Сокольники - он любил этот парк, в котором прошло его детство. Она всегда приходила раньше, так как ему нельзя было ждать -его могли узнать… И вдруг из метро выходит Келдыш, с удивлением видит ее, радуется нежданной встрече… Она в растерянности: вот-вот придет "АН", и их тайна может раскрыться. Она добегает с Келдышем до угла, уводя его от места свидания, а потом нежданно оставляет его… Тот в недоумении. Но как знать ему, что "АН" уже вышел из метро и ждет ее..

Они вынуждены были скрываться от всех тринадцать лет…

Но те первые свидания - в лесах под Москвой, реже - в Сокольниках - открыли им души друг друга. Он рассказывал ей о себе, она часто пела ему.

Летом была весна. Плески и шелест листвы, Буйная заросль трав. Леса бескрайний простор. Влага весенних цветов. Золото дней. И Вы, Золото Ваших волос в раме ели простой… За полдень - наши стихи. Голос Ваш. Песни Кармен. Звуки - как вызов судьбе. Голос - как сердце струна. Грозен странный мотив. Голос - как сердца плен. Голос под звуки дождя. Летом была весна!

Стихи приносили ей успокоение, когда они не могли встречаться. Он был безумно занят, и особенно осенью и зимой, когда начиналась "эпидемия заседаний и совещаний", на которых он обязан был присутствовать.

Многие видели, что он что-то пишет. Невольно с уважением смотрели на ученого, который даже в президиуме работает!.. А он писал ей:

Вы только снитесь мне, как светлое виденье,

В разгаре лета, в зарослях травы,

В тени елей, под бодрых струн кипенье,

Под шум дождя мне только снитесь Вы…

Куда сегодня Сквозь лесов прохладу

В деревни дальние, в луга, к реке

Какие песни мне споет дриада

Какие сини встанут вдалеке

Плывут назад леса, поля, поляны.

Идем вперед, простором, светом пьяны…

Иногда он просто писал ей письма. Обращался так - "М.М." Она думала, что это "Моя милая", и однажды сказала ему об этом.

Он рассмеялся:

- Нет, это - "Моя молекула"!

Она ходила слушать его лекции в Университете, а потому поняла, что стала для него единственной…

И вот здесь его вызвали в ЦК!

Он был членом партии, а то время знаменовалось борьбой за "коммунистическую мораль" - это была очередная кампания, и велась она, как принято, с широким размахом везде - в колхозах и институтах Академии наук, на фабриках и в райкомах партии.

Он был слишком на виду, а профессия "доносчика" еще не стала проклятой - эпистолярные жанры по-прежнему поощрялись властями. Ему казалось, что у него много врагов, а потому кто-то и мог написать о их встречах… Ну а об их отношениях уже догадывались многие, особенно, если им удавалось вместе поехать куда-то за границу. Ее, переводчицу, обязательно "приставляли" с "АН", однажды поручив даже "охранять его"! Так что, хотя им казалось, что они скрывают свои чувства весьма надежно, но трудно скрыть выражение лиц, сияющих от счастья…

Его пригласили к Маленкову. Встреча была назначена на утро, а ночью он написал ей новые стихи:

Еще мороз. Но уж капель на солнце.

И мысль, нежнее запаха цветов,

Синеющих на влажном черном донце,

Мысль о тебе, неясная без слов…

Сиянье солнце так тебе пристало!

Ты и родилась с ласковым лучом,

С сверканьем наста в марте, с ветром талым,

С весенней радостью и грустью ни о чем.

И волосы твои - как кольца света,

И тонкий стан твой - песня вдалеке.

Глаза зовут зеленой лаской света,

Зыбятся смехом - блики в ручейке.

Движеньем легким, трепетом ты - птица,

Песнь пробуждения поющая весне,

Волнующую песнь, звучащую во мне,