Your Mistake

Странный укороченный номер. Рассказ Мериен. Нелогичный холл Стоун-хауса. Двойные книжные полки. Штыковой нож из коллекции. Тюрьма. Готовящие ужин гробовщики… Изгородь эта чертова, полностью перекрывшая дальнее наблюдение за Стоун-хаусом! Полиция сосредоточилась на Мак-Фениксе, а нужно было следить за Тимом, всего-то и нужно было знать, дома он или нет!

Я боялся озвучить свои догадки, но уже тогда я понял, с кем имею дело. Я понял, что Мак-Феникс сам в ловушке, и в паутине блестящего паучка Габи притаился еще один паук, темный, страшный. Безжалостная Черная Вдова.

А потом…

Бледный Йорк, вопреки своему решению, положил передо мной газету.

– Я не знаю, как ты оценишь эту новость, Джеймс. Но полагаю, что ты должен быть в курсе. Постарайся отнестись к этому, как к высшей каре, я верю, ты его любил… Джеймс, ты что? Тише, спокойнее, Патерсон! Господи, да ни слова здесь нет о твоем Мак-Фениксе! Читай!

В полуобморочном состоянии я выдрал из его рук газету, но статья, обведенная черным, действительно была не о Курте. В скупых, подобающих случаю выражениях там сообщали о смерти профессора Диксона от сердечного приступа.

Никаких поводов усомниться в том, что сердце талантливого ученого не выдержало травли коллег… Острый приступ, после двухчасовой борьбы… Весь научный мир скорбит и выражает сожаление… Достойный представитель, существенный вклад… Разработанная им методика позволила вернуть к нормальной жизни…

И все же Йорк соврал. Вернее, он попросту не понял, что о Курте там говорилось почти в каждой строчке. Я перечел несколько раз, кусая себе губы до крови, потом все-таки сорвался и заплакал от отчаяния, сердито, зло, несколько капель скатилось с моих щек на газету, и строчки поплыли, и тогда я скомкал бумагу и отбросил в сторону.

– Я не виноват! – прошептал я, обхватив руками голову. – Я не желал ему смерти, Джей, не хотел его убивать! Нет же! Я просто… Он обещал только спросить!

– О чем ты, Джеймс? Все очевидно: старика заела совесть. О тебе ведь газетчики не знают, вот и приплетают процесс. А я как раз переслал ему твой отказ от наследства.

– Это убийство, Йорк. Циничное убийство. Впервые он испытал свой кошмарный препарат на докторе Эшли, и тот умер от сердечного приступа! Ведь так гораздо проще, чем задействовать маньяка: раз – и нет человека! Приказал – и сердце остановилось. Отчего он не убил так Анну? Интереснее направить нож в чужой руке? Конечно, интереснее, как и маньяку самому убить ножом вопреки всем стараниям полиции! Для Анны эти двое расстарались, а Диксона убрали по-тихому, без следов… Дурак я, дурак! Что, если я кругом неправ? Что, если они заодно?

– Извини, мой друг, но это паранойя и бред, – отрезал Йорк. – И в препарат я не слишком верю: все, что вы знаете о нем, вы знаете со слов Мак-Феникса. На мой вкус, это фантастика, и даже не научная, так, фэнтези, волшебная сказка. Но если думаешь иначе, признай уже, что он социопат, Джеймс Патерсон! Раз он так запросто убивает людей. Смирись с тем, что чудовище не способно никого любить. И прекрати о нем думать!

Вторую газету я получил на руки, когда Йорк покинул клинику. Пришло приглашение на похороны профессора, Джереми Йорк был одним из любимых и значимых учеников Диксона. Было видно, что ему не по душе эта затея, милосердие Джереми имело свои границы, а его нынешнее отношение к учителю, полное презрительного негодования, превращало в лицемерный фарс саму идею прощания. Возможно, его тоже мучили предчувствия. Однако Джей собрался и поехал. Он не хотел вызывать подозрения и ненужные толки. И он обещал мне все доподлинно разузнать об обстоятельствах смерти профессора. Заодно Йорк намеревался после похорон заехать в дом покойного Эшли и поговорить с его родными, иными словами, сделать то, что и сам я собирался предпринять, но так почему-то и не сделал.

Я остался за старшего. Наверное, Джей слишком уверовал в мое нежелание снова лезть в драку, в то, что рассудок Джеймса Патерсона одержал верх над сумасбродным Джимми, а может, у него были свои резоны чисто врачебного плана. Но, черт возьми, ему следовало накрепко запереть меня в палате, да еще и руки связать, и рот заткнуть, чтобы не мог уболтать санитаров!

Вместо этого я сидел в его кабинете, за его рабочим столом, с ключами от всех сейфов и дверей, и пил чай после утреннего осмотра больных. Смотрел телевизор, лениво перебирал газеты.

И наткнулся на следующую статью в разделе светской хроники.

Оказалось, что из поездки по Европе вернулась мисс Антонелла Томпсон, известный дизайнер по ландшафту и в прошлом пассия Курта Мак-Феникса. Что бывшие любовники случайно встретились на выставке Харли, вполне мирно поговорили и поужинали при свечах, и лорд держал мисс Томпсон за руку и танцевал с ней, и что-то шептал, и через день они встретились снова, и он помог ей снять дом в Борнмуте с видом на песчаный пляж. Статейка была, как всегда, полна скабрезных намеков и сальных причмокиваний, ах, былые чувства, ах, романтика, ах, неужели лорд сумел простить…