За 27 дней. Он будет жить, если узнает, что кому-то не все равно

Проходя по коридору по пути в гостиную, я услышала спокойный приветливый голос. Повернула за угол и оторопела, увидев лежащего на диване папу, который оживленно болтал с кем-то по телефону.

Что великий Кеннет Джемисон забыл дома в такое время? Сейчас всего лишь начало седьмого. Такого раньше не случалось. В последние три года он никогда не возвращался раньше восьми.

– Так, Рик, мне пора, – сказал он, когда я прошла мимо. – Хэдли уже уходит.

Он завершил звонок и бросил телефон на кофейный столик, встал и, зевнув, потянулся.

– Почему ты дома, пап? – спросила я. – Ты никогда так рано не приходишь.

– Знаю, – ответил папа, следуя за мной на кухню. – Но мы с Риком сегодня закрыли дело Блэнчарда против Эмили и решили пойти домой пораньше, отпраздновать.

– А, здорово.

Повисла неловкая тишина, как будто и без нее сейчас не было тошно. Я открыла холодильник в поисках чего-нибудь, чем можно было бы перекусить.

Так происходило всегда, когда мы виделись с отцом.

Да, он мой папа, но обычно он настолько погружался в работу, что у нас не было возможности побыть вместе. Провести вечер дома не входило в первоочередные планы одного из самых известных адвокатов в городе.

– В общем…

Я отошла от холодильника с гроздью винограда и бутылкой воды и взглянула на него, удивленно нахмурившись.

– Да?

– Так вот, – он откашлялся, облокотился на кухонную столешницу и скрестил руки на груди. – Ты идешь на прощание с тем мальчиком?

– Эм… да, – ответила я. – С Арчером Моралесом.

На секунду на папином лбу появились морщинки задумчивости.

– Моралес… Почему мне кажется, что я слышал эту фамилию?

Я пожала плечами, запихивая в рот несколько ягодок винограда.

– Без понятия. В городе, наверное, тысячи людей с такой фамилией.

– Возможно.

Я прожевала еще несколько виноградин в надежде, что вот-вот зазвонит домофон и известит меня о том, что такси подъехало и я могу наконец сбежать от этого неприятного разговора.

Не хотелось говорить с папой об Арчере Моралесе.

Чего мне на самом деле хотелось, так это набраться храбрости и пойти попрощаться с мальчиком, которого я едва знала, найти способ отпустить его и не испытывать это странное чувство вины. Извиниться за то, что не уделила больше внимания, что никак не смогла поддержать.

– Тейлор тоже идет? – спросил папа после некоторой паузы.

– Нет, я иду одна, – ответила я. – У Тейлор дела.

Отец снова нахмурился, ему явно не нравилось, что я буду в городе сама по себе.

– Уверена? Мне не очень… спокойно от мысли, что ты идешь куда-то вечером, – сказал он. – Я бы мог, ну… поехать с…

Я перебила его, прежде чем он смог закончить это крайне неуместное предложение.

– Пап. Умоляю. Я знаю, как вести себя на улице ночью. Все будет нормально. Обещаю.

– Хорошо. Просто держи телефон при себе, ладно? И не задерживайся.

К счастью, через секунду затянувшуюся беседу прервал громкий звонок домофона.

– Это такси, – объявила я, допивая остатки воды в бутылке. – Я пошла.

– Э-э, да.

Я быстро обняла папу, пробормотала что-то на прощание и почти выбежала из кухни, мысленно радуясь тому, что мне пора.

Морозный воздух защипал кожу, как только я шагнула в ранний декабрьский вечер. Придерживая для меня дверь ожидающего такси, Хэнсон улыбнулся и подмигнул.

– Куда-то едешь?

– На… похороны, – призналась я. – Мой бывший одноклассник, эм, покончил с собой.

Секунду Хэнсон молчал. Он не произнес слов сочувствия, а вместо этого коснулся моего плеча и легонько сжал. Думаю, именно это мне и было нужно.

Я скользнула на упругое сиденье и туго застегнула ремень, Хэнсон захлопнул дверь машины.

– Куда едем? – буркнул водитель с грубым бруклинским акцентом.

Я назвала адрес церкви, о которой говорила миссис Андерсон. Такси отъехало от тротуара и слишком уж резво встроилось в транспортный поток. Я откинулась на спинку сиденья и зажмурилась, вдыхая через нос и выдыхая через рот.

Я не имела ни малейшего понятия, что меня ждет. Уже сложно было припомнить последние похороны, на которых я была. Будут ли все одеты в черное, будут ли плакать? Включат ли печальную музыку? Разгорится ли ссора между членами семьи Арчера, если кто-то начнет говорить вне очереди или ляпнет что-нибудь не то? Подобное происходило на всех похоронах, которые мне доводилось видеть по телевизору, но не думаю, что в реальной жизни все это имело хоть какое-то значение.

Когда такси остановилось у церкви, я вытащила из кошелька несколько купюр, чтобы оплатить поездку, и вылезла из автомобиля прежде, чем позволила себе признать, что все это было ужасной идеей, и броситься молить водителя, чтобы увез домой.

Я обняла себя руками, защищаясь от хлесткого, жуткого гуляющего ветра, от которого по коже побежали мурашки. Я ожидала увидеть на улице много людей, поддерживающих друг друга в общей скорби, но вокруг было так же пусто, как на полках магазинов после черной пятницы. Однако знакомое чувство, будто за мной наблюдают, медленно накрыло меня, пока я поднималась по ступенькам церкви.