За 30 милль... на Север (СИ)

Тот исподлобья посмотрел на подошедшего посетителя и с некоторой паузой хмыкнул:

– Ну?

– Извиняюсь, конечно, за вторжение. Эти гнусные подонки измывались надо мной в течение шести часов. Я замёрз, как собака, меня мучит жажда и я не жрал со вчерашнего дня. Думаю, твоя контора не обеднеет, если я возьму себе пива. Толстосум заплатит! – подмигнул Повару сталкер.

– Хорошо!

Одноглазый бармен, к вящему удивлению Пеппы, не послал его в три дали, а просто согласился с ним.

– И пожрать. Всё что угодно. Буду весьма признателен. – поторопился добавить Пеп, пока мил человек не передумал.

– Как скажешь!

– Меня Пеппа зовут. А тебя как величать, сударь?

«Сударь» поставил на стойку «Жигулёвское», наверняка самое дешёвое, положил гречневую кашу с тушёнкой и кусок хлеба толщиной с два пальца, выдал ложку.

– Зови меня Поваром. – громыхнул в ответ одноглазый калека. На хмуром лице читалась плохо скрытая неприязнь.

Впрочем, голодному пленнику было наплевать, что о нём думают присутствующие люди. Он подхватил еду и пошёл по проходу. Пеппа проигнорировал свободные места возле стойки, прошаркал мимо спасителя, замер на секунду. Размышлял он недолго. Его заинтересовал третий участник дешёвого водевиля в полупустом заведении. Паренёк забился в дальний угол, и молча ковырял ногтем шершавую поверхность липкого дерева.

– Я присяду? – сказал Пеппа, опускаясь на стул напротив парня и одновременно бережно придерживая руками пайку и пиво.

Он недовольно буркнул в ответ.

– Не люблю один жрать. А ты вроде самый нормальный среди всех, или кажешься таким. Ты из лагеря учёных, да? Я слышал, как в вертушку садился один умник. Тебя Пит зовут? Видишь, я даже имя запомнил.

Пит гневно посмотрел на соседа, но промолчал.

– Зря ты злишься, дружище! Я лишь пытаюсь наладить контакт, развеять мрачную обстановку.

Пеппа схватил ложку и принялся уминать ещё тёплую гречневую кашу. Не забывал он и о пиве. Ел голодный неаккуратно, чавкая и причмокивая, будто специально пытался произвести неприятное впечатление на собеседника. Тот чутка отодвинулся от надоедливого постояльца, который давился кашей и умудрялся выдавать тирады, адресованные собеседнику. Ботаник не слушал его. Уставившись на столешницу, он разглядывал трещину с крошками и мелким песком, застрявшими в ней. Но едок в слушателях не нуждался.

– Неспроста нас тут собрали. На убой пойдём. Лучше бы я в тюряге сидел, в тепле и сытости. Чем с голой жопой без ничего в Зоне ошиваться, – бормотал Пеппа с набитым ртом, откуда так и летели крошки. Вскоре по дну пустой тарелки заскребла ложка. Пеппа отодвинул посуду прочь, допил пиво, и привычно похлопал себя по карманам.

– Эй, друг, не будет сигаретки?

– Не курю, – буркнул Пит.

– Зря. Честное слово, я думал, ты немой.

– Слушай, иди отсюда, и без тебя тошно! – тихо отшил надоеду Пит и отвернулся, сделав вид, что надоедливого собеседника не существует в природе.

– Нервный ты. Уже ушёл. Ясно. Думал, ты нормальный. Ан, ошибся. – махнул рукой проводник, вставая с места и забирая пустую посуду. Стул задвигать обратно он не стал. Вручив тарелку с чувством выполненного долга Повару, Пеппа развязной походкой зашагал к «спасителю». Отодвинув стул напротив, зэк присел. Ноги он пристроил на столешнице.

– Слушай, дружище, у тебя, случайно, нету сигары вкусной для политзаключённого?

– Может, в рожу хошь? Бесплатно, – ответил ему сталкер.

– Свой человек, – оскалил гнилые зубы весельчак Пеппа. – Без шуток, есть папироса?

– Держи.

Собеседник бросил тому пачку «Кэмела». Пеппа ловко извлёк из неё две сигареты, одну отправил за ухо (на чёрный день), вторую – в рот. Пачку он бесцеремонно швырнул на стол. Откуда-то у него появилась в руках спичка. Пленник ловко чиркнул одноразовой зажигалкой о столешницу, приподнял вверх, наблюдая, как крошечная спичечная головка взрывается синеватым огоньком, и не мешкая прикурил.

– Спасибо за сигару! Пеппа помнит добро! Как звать-то тебя, чел?

– Зови меня Сэмом, – флегматично промолвил боец с шевронами.

– Сэм. Понятно. Я Пеппа. Скажи-ка, дядя Сэм, а где мы сейчас находимся?

Собеседник сделал удивлённое лицо.

– Шутишь?

– Куда там! В шесть утра я очнулся на любимой шконке в родной колонии. В 12 часов меня затолкали в багажник, связанного по рукам и ногам. Затем я пару часов благополучно отбивал почки на колдобинах. И потом мы вылетели на этом драном вертолёте в Зону. Учитывая мой географический кретинизм, я понятия не имею, куда партия направила меня.

– Это, брат, Завод, что в семи километрах от Припяти. И сидим мы в баре «Синий комбезз», на территории наёмников.

– Не хило! То-то думаю, ничего не помню. Южная Зона. Забавно выходит. Мы в гостях у наёмных крыс? Скажи-ка, друг, если я захочу сбежать отсюда, они меня сразу пристрелят?

– Маловероятно. Это свободная территория до определённой степени. Нейтральная. Такая политика. Странно, что ты спрашиваешь? Ты будто здесь ни разу не был.

Пеппа посмотрел по сторонам, и шёпотом сказал:

– Я, брат, хорошо знаю окраины Припяти. И всё, что севернее находится. А здесь я ноль без палочки, – Пеппа выпустил колечки дыма вверх.