За*бан, но не сломлен. Как побороть весь мир, но при этом остаться собой

Зимой, примерно шесть месяцев спустя, я приехала на репетицию Dance Motion, танцевального клуба нашей школы. В тот день, стоя в очереди у входа в зал, мы отрабатывали повороты. И вдруг девушка, которая танцевала передо мной, сделала поворот и довольно сильно ударила меня по лицу. Нос издал громкий хруст и тут же начал фонтанировать кровью. Посмотрев в зеркало, я сразу поняла, что он сломан. Нос был совершенно не на месте и смещён в сторону. О. Боже. Боже. МОЙ ЧУДО-НОС.

Кровь не останавливалась ещё минут десять, так что мне пришлось уйти. Я сидела в машине до тех пор, пока кровотечение не прекратилось, а потом медленно поехала домой. Когда я вернулась, мамы дома не было. Я подошла к зеркалу и сразу заметила, что нос был смещён в сторону на четверть дюйма. Я… всё испортила. Я уставилась в зеркало и попыталась вернуть его на место, и… он ЩЁЛКНУЛ. АГА! Он ДВИГАЕТСЯ!

Я передвинула его ближе к центру, но он всё равно остался кривым.

Когда мама вернулась, она сразу заметила нос. «О, ничего себе. Похоже, он сломан. Поедем к врачу. Посмотрим, что он скажет…»

Чтобы вернуть нос на место, им пришлось снова меня усыпить. Этого я тоже почти не помню. Но я знаю одно: с тех пор он так и не встал на место. Он выглядит сломанным, а при определённом освещении и под определённым углом, или когда я надеваю солнцезащитные очки, видно, насколько всё плохо. Я бы и попыталась его исправить, но сейчас я боюсь стать похожей на людей, которые продолжают попытки исправить несовершенства, пока не лишаются человеческого лица.

Пластическая хирургия – это хороший пример того, что операция не способна исправить отношение человека к себе. После пластики у меня тут же появилось огромное количество других причин для ненависти к себе. Я так себя и не полюбила. Мы живём в мире, где множество людей делают пластические операции, особенно актрисы и модели, и устанавливают тем самым всё более невозможные стандарты внешности. Они лгут. Отрицают. Боятся признать, что пошли

на такой шаг. Но ещё больше они боятся другого – отказаться от пластики. Их ложь делает ожидания всё более и более невозможными. А что ещё хуже операции – это операция и притворство, будто ты её не делала. (Как я и говорила всем в течение многих лет).

Если вы не осознаете, откуда берутся страдания и ненависть к себе, если у вас не будет психологической поддержки, которая поможет справиться с перфекционизмом, самооценкой и тем, как примириться со своим мнимым несовершенством, вы никогда себя не полюбите. Вы всегда найдёте повод для ещё одной операции, ещё одной корректировки, ещё одной диеты. Вы никогда не начнёте оценивать себя по достоинству.

Поэтому… если вы хотите сделать пластическую операцию, но не проходите терапию, я рекомендую вам сначала обратиться к психотерапевту.

Как стать одержимой красотой

В четыре года я заявила папе, что укладывать меня спать должна мама, потому что она красивее. Согласно книге для родителей, которую они в то время читали, это была «нормальная» фаза развития четырёхлетних детей. Они восприняли это с радостью, потому что в противном случае они бы сказали: «Что за чёрт? Наш милый поющий вундеркинд на самом деле засранец!?» Но, так или иначе, родители начали твердить мне: «Лучше быть доброй, чем красивой».

Существует множество обоснованных замечаний о том, что девочек воспитывают быть милыми, покладистыми и не мутить воду, а мальчиков – бить, грубить и планировать стать президентом. В целом я одобряю стремление своих родителей: они пытались сказать, что характер имеет большее значение, чем внешность. Мама рассказывала, что в тот раз, когда она впервые произнесла эту фразу, я посмотрела на неё с явной

растерянностью. Как… как это возможно? Как красота может быть не самым важным аспектом?

Хорошая попытка, родители! Эта мантра на меня не подействовала! Даже если она и действовала в течение нескольких лет, то к подростковому возрасту от их убеждений ничего не осталось. К тому времени я стала всецело одержима своей внешностью.

С первого по двенадцатый класс я ходила в частную школу для девочек, которая – в теории – ставила нас на путь, позволяющий делать всё, что мы захотим. Нас готовили к тому, чтобы мы были уверенными, способными и умными. Мы могли и должны были стать учёными и мировыми лидерами. В такой среде и с такими ресурсами у нас появлялся шанс преодолеть зацикленность на внешности. Разве нет? Увы, но нет. Меня волновало только одно: красивая я или нет. У многих девочек в моей школе были явные расстройства пищевого поведения, а у других, как и у меня, – менее заметные.