За час до срока…

В Пизе, как и в Милане, Вовка поселился в одном номере со Стасом, Юра — с Бондарем, а Тамаре снова повезло. Закончив с оформлением забронированных номеров, Бондарь, раздавая ключи, объявил:

— До обеда свободное время, затем мы совершим небольшую экскурсию по городу. К Падающей башне… еще пару мест посетим.

— Но ведь она закрыта, — сказал Вовка.

— Кто? Башня? — Бондарь искренне удивился. — Как можно закрыть Северное сияние? Это ведь… Внутрь мы, конечно, войти не сможем, но увидеть это чудо с расстояния пятнадцати метров нам никто не запретит.

Договорившись встретиться возле входа в ресторан в два часа, все разбрелись по номерам. Отсидевшись пару минут, Вовка на цыпочках вернулся к двери номера и прислушался. За дверью было тихо. Он осторожно выглянул из номера.

Коридор был пуст.

— Чисто… — обернувшись, прошептал Вовка. — Валим…

— Не шали. Оставлю дома, — пригрозил Стас.

Вовка демонстративно отошел от двери и, плюхнувшись в кресло, начал смотреть на Стаса в ожидании команды «на выход». Ждать ему пришлось недолго.

Кафе «Опера» отыскалось без труда. Первым профессора заметил Вовка. Торо сидел за столиком и медленно помешивал ложечкой кофе. Рядом с блюдцем лежала светло-синяя прозрачная папочка. Как только профессор поднял глаза и посмотрел в сторону приближавшихся Стаса и Вовки, те сразу поняли, что что-то случилось.

— Здравствуйте, профессор, — сказал Стас.

— Здравствуйте… — ответил Торо.

— Что-то случилось?

— Профессор Гримольди погиб.

Стас задумался над услышанным, хотя сильно и не удивился. Шлейф смертей стал длиннее еще на одного человека. Вовка посмотрел на Стаса, перевел взгляд на профессора и приготовился слушать не очень хороший английский профессора.

Торо молчал, собираясь с мыслями.

— В тот же день, когда вы пришли ко мне в университет, Гримольди сгорел на своей вилле. Наверное, он узнал, что чувствовал в последние минуты Джордано Бруно. Как это страшно — сгореть заживо.

— Я совершил большую глупость, втянув вас в эту историю, — сказал Стас.

— Перестаньте, — поморщился Торо. — Я не ребенок и поэтому привык сам отвечать за свои поступки. А Гримольди и без вас «втянулся» в историю с поездом. Но… Вы думаете, что этот пожар не случаен?

— Частая случайность, профессор, называется закономерностью. За последнее время я видел слишком много случайных смертей. Увы, но это так.

К столику подошел официант и, получив заказ на одно кофе и одну колу, с небольшим поклоном удалился.

— Мне очень жаль, Станислав, что я не смогу вам быть полезным.

— Вам не в чем себя винить, профессор. Вы не могли повлиять на ход событий.

— Я разговаривал с ним по телефону за несколько часов до смерти. Вы слышали о новых документах по делу о Джордано Бруно? Они недавно были найдены в архивах Венецианской инквизиции.

— Нет, ничего не слышал, — ответил Стас.

— Открылись новые сведения, и Гримольди сказал, что мир еще просто не представляет, насколько важно для него то, что описано в этих бумагах.

Отчасти это дает возможность по-новому взглянуть на проблему пропавшего поезда. Гримольди прислал мне кое-что по электронной почте, чтобы я ознакомился в дороге. Как только я приехал в Пизу, сразу же сделал срочный перевод.

Торо передал Стасу прозрачную пластиковую папку светло-синего цвета. Стас достал несколько листов и бегло просмотрел их.

Официант принес заказ. Стас лишь кивнул головой и вернулся к бумагам, а Вовка дважды отхлебнул ледяного напитка.

— Занятно.

— Подлинность этих документов, по словам Гримольди, подтвердила специальная комиссия Римского университета. Так что версия о возможной подделке или фальсификации отпадает. Но… появились непонятные препятствия на пути к обнародованию всех этих данных.

— Почему?

— Не знаю, Станислав. Для меня это загадка. Может быть, ученые мужи, как со свитками Мертвого моря, просто не хотят преждевременной сенсации…

Позже, конечно, вы внимательно изучите эти бумаги, а сейчас я вкратце изложу главное.

Филиппе Бруно родился в 1548 году в семье военного в городке Нола, недалеко от Неаполя. Из-за недостатка средств Бруно не мог учиться в университете и за знаниями отправился в монастырь. С семнадцати лет он вступает в доминиканский орден, принимает монашество и имя Джордано. Богатая монастырская библиотека, пусть тайком, дает возможность знакомиться и с запрещенными Церковью книгами.

Своими знаниями Бруно превосходит многих монахов, и его везут в Рим представить Папе Римскому. Позже в Высшем католическом университете он получает степень доктора богословия.