За чистое небо (Сборник)

Кокорев, поднявшись в воздух и взяв курс в заданный район, встретился там с несколькими группами чужих самолетов. В том, что они чужие, сомнений не было. Верный солдатскому долгу, лейтенант смело встал на пути непрошеных гостей. "Чужаки" ответили огнем. Кокорев принял навязанный ему бой.

Однако схватка была слишком неравной. К тому же командир звена еще тешил себя надеждой, что все это - лишь провокация, что огонь его самолета образумит нарушителей, и они наконец уберутся восвояси. Но уже в следующий момент от мысли о возможности благополучного исхода инцидента пришлось отказаться: огрызаясь огнем, вражеские самолеты продолжали углубляться в воздушное пространство нашей Родины, к тому же стрелку одного из них удалось повредить вооружение советского истребителя.

И тогда лейтенант без колебаний направил свой "ястребок" на вражеский самолет... Секунда, еще секунда, - и один из "чужаков" с отбитым хвостом врезался в землю, а Кокореву чудом удалось посадить свой сильно покореженный истребитель на полевом аэродроме.

Так для однополчан Сергея Деменкова и для него самого началась война. Уже позже, когда за спиной окажутся пройденные с боями многие сотни километров воздушных дорог, он нередко будет мысленно возвращаться к событиям этого рассветного июньского утра сорок первого года и проверять себя неизменным, ставшим как бы главным в его жизни вопросом: "А если бы на месте Кокорева оказался я?"

...Сергей Деменков пришел в авиацию вместе с тысячами комсомольцев. В январе 1931 года IX съезд комсомола взял шефство над Военно-Воздушным Флотом Родины и бросил клич: "Комсомолец, на самолет!"

Этот клич быстро облетел города и села. Дошел он и до Мелитополя, где жил веселый девятнадцатилетний парень Сережка Деменков.

- Пойду в авиацию, - сказал он дома.

- А то без тебя там не обойдутся, - с улыбкой ответили ему родители. Подрасти еще надо.

А у него все уже было решено. Как и у его товарищей-комсомольцев. Когда потоком хлынула молодежь в авиацию, в этом потоке оказался и Сергей Деменков.

Потом учеба, строевой плац знаменитой Первой Качинской, где он присягнул на верность Родине. И вот боевой полк, где его друзьями стали такие впоследствии прославленные соколы, как Петр Харитонов, Михаил Жуков, Степан Здоровцев, Николай Тотмин, в тяжелые часы испытаний в жестоких схватках с врагом завоевавшие суровое и грозное звание "таранщика". Двенадцать Героев Советского Союза воспитал этот полк.

И был тот день в сорок первом, от которого Сергей Деменков начал особый отсчет в своей жизни.

Свет от настольной лампы падает на разложенные листы бумаги. Уже далеко за полночь. Ответ на письмо молодого солдата, полученное накануне, в котором земляк-новобранец просит рассказать, как ему и его товарищам понимать слово "храбрость", почти готов. Но Сергей Васильевич не любит и не может делать такие дела наспех, говорить и писать слова, за которыми не чувствуется глубокого смысла, в которых нет душевного накала и в то же время ясности мысли.

Он отложил ручку, откинулся на спинку стула, внимательно перечитал написанное: "...Вступив на порог воинской службы, ты должен с самого первого дня понять, что храбрость не дается человеку от рождения. Это качество приходит в результате постоянного труда, в процессе упорной работы над собой, в шлифовке умения подчинять чувства свои воле и разуму. Храбр не тот, кто сломя голову бросается навстречу опасности, а тот, кто способен соизмерять каждый свой шаг с интересами общего дела, кто не о себе, а о славе Родины думает в решающую минуту..."

Деменкову захотелось побыть наедине с мыслями. Написанные строчки словно заставляли его вернуться к событиям былых лет, всколыхнули в памяти пережитое. А он любил думать, когда никто не мешает, когда ничто не рассеивает внимание.

Под пальцем щелкнула кнопка выключателя настольной лампы, и комната погрузилась в полумрак. За оконной портьерой угадывалось зарево огней города. Они то разбегались, то перекрещивались в паутине улиц, и в эту минуту казались Деменкову свинцовыми строчками трассирующих очередей. А уж он-то нагляделся на них - не дай бог каждому. Ведь находился в небе войны с первого и до последнего дня. Стрелял по чужим машинам, били и по нему.

Неожиданно эти размышления оборвал телефонный звонок. Сергей Васильевич привычно нашел в темноте трубку, ответил.

- Товарищ генерал, объявлена готовность номер один, - доложил дежурный.

- Ясно, - спокойно ответил он.