За что сражались советские люди

Бухгалтер треста Укрфарфорофаянс Пиковская говорила: «Эти людоеды имеют здоровый вид. Я вспоминаю, как вели по улицам Киева пленных красноармейцев. Хотя они были похожи на мертвецов, раздетые, голодные и босые, но зато в каждом лице чувствовались сила и ненависть. А эти идут как стадо баранов. Где их прежний фасон».

Стенографистка Наркомместпрома УССР Гоман заявила: «Приятно смотреть на колонны укрощенных хищников, которым оторвали когти и посадили в клетку. Ведь они с нами обращались как с собаками. Жаль, что нельзя плюнуть в физиономию этим „освободителям“.

Один старик кричал вслед проходившей колонне военнопленных: «Собаки, смотрите и дрожите, русские люди не рабы. Мы живы, мы покажем вам, грабители!»

Во многих местах, особенно на улице разрушенного Крещатика, слышны были возгласы: «Смотрите, сволочи, на результаты своей подлой работы. Мы заставим вас днем и ночью работать, чтобы на всю жизнь запомнили и забыли к нам дорогу!»

Подобных высказываний было очень много. Было также много таких возгласов и выкриков: «Объiлися украiнського сала. Тепер воно вам боком вилiзе», «Яйка не хотите?», «Смерть Гитлеру!», «Позор убийцам!», «Смерть фашизму!», «Мучители наши», «Довоевались», «Расстрелять их надо», «Как вам нравится Украина?».

Несмотря на окрики и угрозы, население держало себя очень выдержанно и прохождение военнопленных никакими эксцессами не сопровождалось.

Однако имели место попытки со стороны отдельных лиц и главным образом инвалидов Отечественной войны проникнуть через оцепление конвоя и нанести удары военнопленным.

Такие попытки настойчиво пресекались. Только четыре человека в разных местах маршрута нанесли удары костылем, камнем и палкой четырем военнопленным. Однако особого вреда им не причинили. Одна женщина, приблизившись к колонне, плюнула немецкому офицеру в лицо. Эти действия сопровождались одобрительными возгласами.

В районе базара молодые женщины бросали в колонну немцев яичную скорлупу с возгласами: «Вы хотели яйка – получите».

Некоторые жители города и военнослужащие выражали недовольство гуманным обращением с немецкими военнопленными. Одна старуха подошла к конвоиру и, протягивая руки в сторону немцев, крикнула: «Они наших людей и наших пленных мучили, а с ними нянчатся! Дайте их нам, мы их камнями научим».

Отдельные женщины, пытаясь пробраться к колонне военнопленных, с гневом выкрикивали: «Вы, гады, мучили и расстреливали наших», – и, обращаясь к конвоирам, говорили: «Бейте их, не жалейте!»

Член-корреспондент Академии наук УССР Соколов сказал: «Я сравниваю это зрелище с виденным мною в 1941 году, когда немцы вели советских военнопленных. Считаю, что наши неправильно поступают, допуская такое хорошее отношение к фрицам».

Сотрудник Наркомпроса Украины Копайлов высказался так: «Будучи в армии, я стремился побольше уничтожить немцев. Теперь я вижу, что немцев еще много в живых и о них наше правительство беспокоится: кормит, одевает. С ними нужно поступать построже, чтобы они помнили, как поступали с нашими красноармейцами».

Сотрудник треста «Металлоширпотреб» Кириченко сказал: «Зачем такую усиленную охрану выставили для этих подлецов. Будь она меньше, народ поговорил бы с ними иначе. Противно смотреть на эти тупые физиономии. Страшно подумать, как там у них живут наши люди. Бедняги умирают с голоду».

Священник Соболев в беседе с другими священнослужителями высказался: «Удивляюсь такой церемонии. Это жирно для наших врагов после того, как они оставили здесь на Украине столько горя и слез».

Присутствовавший при этом иеромонах Тимофей заявил: «Я возмущаюсь тем, что с ними так чинно поступают. А как они водили наших пленных? Нет, неправильно делает власть, их надо было бы вести, как они наших водили. Бить нагайками. Что заработали, то пусть и получают».

Один рабочий сказал: «Они наших раненых рысью гнали, а мы эти морды накормили, шажком водим, караул выстроили. Я бы с ними не цацкался, а платил бы десятерицей» На это одна женщина ответила: «Русский человек быстро обиды забывает». <…>

Н. ХРУЩЕВ 17 августа 1944 года.

Живые голоса (9):

«Того, что сделали фашисты, простить нельзя»