За что сражались советские люди

Сначала подразделения вспомогательной полиции расстреливали евреев; потом начинали уничтожать своих соплеменников. Повязанные кровью, они больше не имели выбора и, какие бы соображения ни заставляли их изначально брать из рук оккупантов оружие, становились не более чем палачами. «Так как местные жители, участвующие в борьбе с партизанами, не могут ожидать пощады, если попадут им в руки, — отмечалось в отчете гестапо, — для них нет отступления назад. Поэтому понятно, что они охотно выполняют данные им задания…»514

Широкое создание карательных подразделений вспомогательной полиции для осуществления карательных «контрпартизанских» акций стало вторым важным решением, принятым нацистским руководством зимой сорок первого. Третьим стало «окончательное решение еврейского вопроса» — «endlosung».

Изначально нацисты не собирались уничтожать евреев поголовно. Уничтожать евреев предполагалась так же, как и представителей других советских народов, — много, но не всех. Главным отличием евреев от русских, белорусов или украинцев должна была стать их изоляция в гетто; там евреи должны были вымирать в тесноте и голоде. За пределами гетто на свободе от того же голода вымирали бы все остальные неарийцы.

Однако логика истребительной войны неумолима. Евреи повсеместно становились первой жертвой оккупационных властей; постепенно в Берлине поняли, что «еврейский вопрос», над которым они безуспешно бились начиная со своего прихода к власти, может быть разрешен не путем выселения евреев в соседние страны, на Мадагаскар или на Луну, а гораздо более просто.

Евреев можно просто уничтожить — всех до одного.

Идея «окончательного решения еврейского вопроса» родилась снизу. Сначала прибалтийские националисты превзошли в палаческом рвении своих хозяев из айнзатцгрупп; потом айнзатцгруппы стали уничтожать евреев под видом борьбы с партизанами — задним числом, без внятных распоряжений сверху. Уже к началу осени сорок первого речь шла о поголовном уничтожении всех советских евреев; в Берлине внимательно наблюдали за этим процессом и задумывались: не распространить ли практиковавшиеся на Востоке методы «решения еврейского вопроса» на всех евреев вообще?

К концу сорок первого решение было принято.

29 ноября шеф РСХА Гейдрих пригласил представителей СС и всех заинтересованных ведомств на специальную встречу для обсуждения проблемы «окончательного решения еврейского вопроса». Совещание должно было состояться 9 декабря; из-за поражения под Москвой его пришлось перенести. На некоторое время нацистскому руководству стало не до евреев; на Восточном фронте следовало спасать все, что можно было спасти.

К «еврейскому вопросу» вернулись только 20 января 1942 года, когда в пригороде имперской столицы, на берегу живописного даже в зимнюю пору озера Ванзее, наконец состоялась подготовленная Гейдрихом встреча.

Шеф РСХА был достаточно осторожен в формулировках. Уничтожение советских граждан и тем более советских евреев в сколь угодно массовых количествах не вызывало ни у кого из присутствовавших никаких возражений. А вот массовое уничтожение европейских евреев — это было новшество весьма сомнительного свойства.

Новую концепцию endlosung Гейдрих изложил следующим образом.

«Следующей возможностью решения надлежит считать теперь, после соответствующего предварительного согласия фюрера, не эмиграцию, а эвакуацию евреев на Восток. Эти мероприятия надлежит рассматривать лишь как одну из возможностей с точки зрения важного практического опыта, имея в виду предстоящее окончательное решение…

В ходе окончательного решения евреев надлежит использовать на Востоке под соответствующим руководством для выполнения работ. Большими партиями, раздельно по признаку пола, работоспособные евреи должны строить в этих областях дороги; при этом, несомненно, большинство из них в силу естественной убыли выйдут из строя.

С возможным остатком — это будут, несомненно, наиболее стойкие — надлежит поступить соответственно, ибо элита, если ее освободить, станет зародышем нового еврейского возрождения»515.