За что сражались советские люди

Особого напряжения достигала работа, когда приходил штурмфюрер. Этот аристократ был всегда щеголевато, с иголочки одет. Белые перчатки чуть ли не до локтя, сапожки блестят. Опрыскан духами так сильно, что духи заглушают даже зловонные ямы. Он становился наверху и наблюдал за каждым из нас, выбирая кандидатов в „лазарет“. Когда человек заболевал и не был в состоянии работать, то его отправляли в „лазарет“. Обыкновенно в воскресенье снимут с человека цепи, выведут наверх из жилой ямы, отведут недалеко, мы слышим выстрел, и… больной „излечен“.

Но штурмфюрер не удовлетворялся. Дабы держать рабочих в надлежащем страхе и повиновении, он сам стал назначать „больных“ и „на другую работу“. Одному „больному“ еще в субботу объявили: „Завтра ты поедешь в лазарет“. Обреченный пробыл с нами весь вечер. Был спокоен. Желал нам дожить до свободы, дождаться Советов. В воскресенье утром нас выстроили. Долго ходили вдоль шеренги и отобрали еще одного больного и двух — „на иную работу“. Со всех сняли цепи и вывели наверх. Четыре выстрела прекратили их страдания.

Особенно ненавидят немцы интеллигенцию. В группе военнопленных был молодой, способный советский инженер Юрий Гудкин. К несчастью, в лагере военнопленных, отправляя Гудкина в Понары, упомянули об этом. Штурмфюрер был доволен чрезвычайно. „Ага! Здесь есть инженер?! Кто инженер? Выйдите вперед! Здесь, знаете, работа не для вас! У нас работа грязная, для культурного человека не подходит. Мы вам дадим работу по специальности!“ С Гудкина сняли цепи, вывели наверх. Выстрел. Все. Такая же участь постигла и двух студентов из числа военнопленных. К Москве штурмфюрер также питал особые симпатии. Во всяком случае, при приходе всякого рода обозревателей он неизменно подводил их к автору этих строк и рекомендовал: „А вот этот прибыл к нам из люксус-города Москвы“.

Он, обойдя ряды, приветливо спрашивал: „Хорошо ли вам живется? Всем ли довольны? Все ли здоровы? Не надоела ли кому работа?“ И все должны рассыпаться в благодарностях… Конвоиры были проще и, несмотря на запрещение вступать с нами в какие бы то ни было переговоры, время от времени проговаривались и открыто называли нас фигурами. Проходишь с фигурой мимо конвоира, а он ободряет: „Неси, неси, скоро тебя так понесем“.

Как-то еще в феврале штурмфюрер поставил задачу вынести 800 фигур за день. Шефы напрягли все усилия, чтобы ускорить рабочий процесс и увеличить производительность. Выбивающихся из сил рабочих подгоняли беспрерывно. Удлинили рабочий день на полчаса, затем на час, до темноты… Но в один из дней „счастье“ улыбнулось штурмфюреру. Песка на фигурах было еще меньше обычного. Фигуры — чуть ли не все подряд — малые дети, такие, что их можно было класть на носилки по две. Шефы подгоняли немилосердно. И уже вскоре после обеда выяснилось, что желанная цифра будет достигнута. Штурмфюрер ходил как триумфатор.

Вообще гестаповцы и эсэсовские чины любили наше производство. Картина тысяч разлагающихся в земле и горящих на костре человеческих трупов была, очевидно, отрадна их взорам. Ужасающее зловоние ям приятно их сердцам. Во всяком случае, достаточно нас посещали всякие обозреватели, наблюдатели, экскурсанты… Нас выстроили в две шеренги. Штурмфюрер произнес речь. Главное, оказывается, было в том, что благодаря блестящей организации работ была достигнута цифра 800 фигур в день, что является наилучшим достижением для всех многочисленных рабочих площадок всей Литвы. Значит, наивысшее областное начальство лично занимается вопросом сожжения трупов, сокрытием следов немецких зверств. Значит, не только в Понарах, по всей Литве (да и только ли в Литве?!) одновременно действуют аналогичные рабочие площадки. Многочисленные!!!

Походив два месяца, изо дня в день, по колено в человеческих трупах — перестанешь бояться смерти. Когда мы жгли еще теплые, истекающие кровью трупы людей, крики которых мы слышали еще вчера, переход от жизни к смерти казался незначительной мелочью. Но поглядишь на вылощенную фигуру штурмфюрера, и в сердце закипает ненависть. Умирать. — пусть. Но не как баран, не у ямы со связанными руками. „Никто никогда не уйдет“. Уйти. Рассказать первому встречному, кричать на весь мир о том, что мы видели в Понарах. Разоблачить перед всем человечеством гнусность всех этих штурмфюреров…»

IX. Выжженная земля

Злодеяния немцев говорят о слабости фашистских захватчиков, ибо так поступают только временщики, которые сами не верят в свою победу. И чем безнадежнее становится положение гитлеровцев, тем более они неистовствуют в своих зверствах и грабежах.

И. Сталин, 6 ноября 1943 г.