За что сражались советские люди

На стоянке в Казани борт о борт к пароходу прицепили баржу. На барже ехали они — в непривычной форме, не разумеющие по-русски. Пленные немцы.

«Пришибленные, подавленные, а рядом весело гудим мы, молодежь, уверенная, что колесо войны вот-вот повернется в другую сторону, — вспоминал о той первой встрече с врагом новобранец Юрий Глазунов. — Это позже мы их, немцев, возненавидели за все, что они сотворили на нашей земле. А тогда — делились с ними папиросами, чем-то угощали из жалости, а они приходили к нам за кипятком. Для нас пленные были выбывшими из игры»180.

^{Летом сорок первого в руки к нацистам попали сотни тысяч советских военнослужащих.}

Эта фраза — «для нас пленные были выбывшими из игры» — по-видимому, является лучшей характеристикой советского отношения к проблеме плена в первые месяцы войны. Поэтому, когда положение становилось по-настоящему безысходным, многие красноармейцы все же предпочитали плен смерти — тем более что в немцах еще видели братьев по классу, которые вот-вот обратят штыки против фашистского режима.

Бойцы Красной Армии еще не знали, что для германских войск, продвигавшихся все дальше на восток, пленные не были «вышедшими из игры», что в этой войне слова «плен» и «смерть» становятся синонимами.

Для одних — раньше, для других — позже.

* * *

Исходя из общих принципов истребительной войны, нацистское командование предпочло бы вообще не брать в плен русских. То, что именно это наиболее желательно, солдатам вермахта объясняли заблаговременно.

Рядовой одной из частей наступавшей в Прибалтике 16-й армии генерала Эрнста фон Буша вспоминал о том, как их инструктировали перед боями:

«Мой капитан Финзельберг за два дня до ввода нашей роты в бой прочитал доклад о Красной Армии… Потом он заявил, что пленных приказано не брать, поскольку они являются лишними ртами и вообще представителями расы, искоренение которой служит прогрессу»181.

В этих указаниях при всей их потрясающей жестокости не было чего-то оригинального; о том, что искоренение русских служит прогрессу, объясняли и в других соединениях. Перед отправкой в Россию 15-ю пехотную дивизию, введенную в бой в полосе группы армий «Центр», выстроили поротно. Обер-лейтенант Принц, встав перед солдатами своей роты, зачитал секретный приказ: военнопленных Красной Армии брать лишь в исключительных случаях, т.е. когда этого нельзя избежать. В остальных случаях следует всех советских солдат расстреливать182.

Приказ командования 60-й моторизированной пехотной дивизии, изданный уже ближе к осени, гласил:

«Русские солдаты и младшие командиры очень храбры в бою, даже отдельная маленькая часть всегда принимает атаку. В связи с этим нельзя допускать человеческого отношения к пленным»183.

Все эти приказы выполнялись с немецкой добросовестностью. С первых же дней войны солдаты вермахта проявляли по отношению к захваченным в плен советским солдатам и офицерам удивительную жестокость. Их расстреливали, закалывали штыками, давили для развлечения гусеницами танков184.

Под Великими Луками в плен к немцам попал красноармеец Д. Е. Быстряков. Вот сцена, свидетелем которой он стал: