За день до послезавтра

Про минуту — это было преувеличение, конечно, но минут за пять или чуть более того он действительно надеялся завершить полноценное тестирование. Что ему дадут после этого? В системе спутникового позиционирования он ничего не понимал: она была слишком новая, и в алгоритме ее работы было слишком много неясного для него. Обслуживание таких систем было закреплено за офицером, и Судец мог его заменить только при крайней нужде, до которой пока не дошло. Тогда почти наверняка это будет астро-инерциальная навигационная система дальнего действия, имеющая почему-то смешащий молодежь индекс К-042К. Работая, старший прапорщик видел, что систему уже окучивают, причем так, что в квалификации техника сомневаться не приходится, — но мало ли, вдруг им пригодится его помощь. В нутре ракетоносца было много приборов, каждый из которых служил одной и той же цели, — дать ему возможность применить оружие и вернуться домой. Аппаратура подготовки и пуска ракет «Спрут СМ», компьютерная система управления ракетным оружием СУРО-70, ЭДСУ, — аналоговая электродистанционная система управления. И так далее, на десятки индексов и аббревиатур. Во все это были вложены миллионы старых, едва ли не золотых, как теперь кажется, рублей. Наверняка миллионы или почти миллионы человеко-часов труда рабочих, техников, чертежников, инженеров. Преподавателей, которые их учили в ПТУ и институтах. Врачей, которые лечили их в здравпунктах КБ и заводов, отстоящих один от другого на тысячи километров. Железнодорожников, которые возили детали и их заготовки через эти расстояния. И так все шире, расширяющимися кругами, — вплоть до замерзшего срочника где-нибудь на Кунашире. Который, проклиная свою судьбинушку и подвывая, наверное, от холода, служил в конечном итоге той же самой цели — дать железнодорожникам возить, врачу лечить, а работяге привинчивать болты, на которых вывешен блок «Обзор-К». Прицельно-навигационного комплекса, в первую очередь предназначенного для обнаружения и опознавания наземных и морских целей на большой дальности, а также управления средствами их поражения. В том числе такого поражения, после которого остается пятно в тысячу квадратных километров радиоактивной дохлой рыбы. Либо сотня других квадратных километров, покрытых пылающими руинами. В этом самолете чувствовалась воля. Стальная воля могучей страны, построившей его для того, чтобы никто, ни одна сволочь не посмела ударить по ее территории, по ее людям и рассказывать потом, что это было сделано во имя свобод, прав и белоснежно-святых идеалов.

— Все, сделал.

Судец разогнул ноющую спину и повел плечами, уставшими от нагрузки. Старший лейтенант напряженно улыбнулся ему, отдал сумку с инструментами и тут же ушел куда-то через лаз: докладывать. Еще раз оглядев все вокруг, старший прапорщик полез за ним, аккуратно переставляя ноги по ступеням подрагивающей под напором ветра технической лестницы. Неподалеку ругались: незнакомый техник очень внимательно осматривал «морковку» — килевой обтекатель антенн РЭБ[31], ему мешал ветер, и он комментировал это понятными всем словами. Внизу, на земле, Судеца встретил капитан Акимов, командир наземного экипажа Б/н 19. Капитану было лет тридцать, намного меньше, чем ему самому, но старший прапорщик его очень уважал: и за профессионализм, и просто как правильного мужика. Рост и вес у капитана был такой, что было странно, что он не в морской пехоте, но он был добрейшим человеком, и у него у самого были две дочки. Их квартиры были в соседних подъездах, и хотя жены капитана и старшего прапорщика особо не дружили, но девчонки отлично играли вместе. Возраст у них был почти одинаковый, одна из капитанских дочек чуть постарше близняшек Судеца.