За фасадом строительства советского ВМФ

Более того, любопытно, что и в отношении перспективных кораблей в этот «сталинский» послевоенный период предпочтение по прежнему отдавалось строительству линейных кораблей. Так, например, в 1951—1952 гг. ЦНИИ-45 в рамках выполнения решение Министерства судостроительной промышленности выполнил работу «Обоснование выбора типа линейного корабля» (руководитель — Ф.Е. Бесполов, ответственный исполнитель — вице-адмирал в отставке С.П. Ставицкий). Военные учёные-корабелы сделали проектные проработки 9 вариантов «малого» линкора с 1-2 башнями главного калибра (457-мм или 406-мм) и одной среднего калибре (180-220-мм). Предпочтение было отдано линкору с водоизмещением и стоимостью, близкими к тяжёлому крейсеру пр. 82 с 457-мм артиллерией. Но, поскольку по последней практически не было никакого технического задела (кроме предварительных проработок ЦКБ-34), ЦНИИ-45 рекомендовал для дальнейшей углублённой проработки вариант с 5 орудиями главного калибра 406-мм в двух башнях и автоматической артиллерией 57-76-мм, включая «противоштурмовые» 25-мм автоматы.

Но 30 декабря 1952 г. комплект материалов по «малому» линкору за подписью заместителя министра судостроения СССР Б.Г. Чиликина попал уже к новому военно-морскому министру вице-адмиралу Н.Г. Кузнецову. А тот направил его в Главное управление кораблестроения. Его начальник инженер-адмирал И.В. Исаченков обратился к Н.Г. Кузнецову с просьбой дать указание Морскому Генеральному штабу рассмотреть этот вопрос, а также одновременно доложил о необходимости разработки технического задания ВМФ «на проектирование авианосцев для обеспечения тяжёлых кораблей».

В итоге Морской Генеральный штаб с рассмотрением материалов по линкорам спешить не стал, а со смертью И.В. Сталина, в апреле 1953 г., при корректировке планов военного судостроения вопрос о продолжении проектирования и строительства тяжёлых артиллерийских кораблей с повестки дня был снят. Постановлением правительства СССР все работы в этой области, включая пр. 24, были закрыты⁵⁷⁸. Наступала ракетная эра.

После кончины «вождя» были исправлены ещё две его ошибки относительно разделения флотов на Балтике и Тихом океане. Жизнь доказала несостоятельность этих волюнтаристских решений И.В. Сталина. Хотя некоторые исследователи и объясняют их стремлением «хозяина Кремля» как можно быстрее вырастить после войны в рамках самостоятельных оперативных объединений «новое поколение флотоводцев» на смену проверенным «бойцам» 1920— 1930-х гг.⁵⁷⁹

Поистине крайне противоречивая личность И.В. Сталина мешала в 1930-е гг. и выработке Наркоматами обороны и ВМФ «единого взгляда на доктрину ведения воины... — вспоминал Николай Герасимович Кузнецов. — Доктрина, как нечто плохо осязаемое для нас, "скрывалась” в голове Сталина, а он неохотно делился своими мыслями и намерениями. Порой, правда, высказывался на сей счёт, но это были слишком общие соображения»⁵⁸⁰. «Сталин со свойственным ему стремлением к неограниченным правам и безграничной власти держал военное дело в своих руках...»

⁵⁸¹ Именно на это и ориентировалось его ближайшее окружение, строя свою деятельность исходя из его указаний.

Таким был, прежде всего, нарком обороны К.Е. Ворошилов, который хоть и спешил на себя натянуть морскую форму, как только приезжал на флот, флотоводцем при этом не становился⁵⁸². Даже сам И.В. Сталин как-то бросил Н.Г. Кузнецову о К.Е. Ворошилове: «Да что он понимает во флотских делах! Ему лишь бы чтобы корабли давали самый полный ход так, чтобы песок летел из-под винтов»⁵⁸³

. «Сталин, — писал нарком ВМФ, — к сожалению, в известной степени был прав»⁵⁸⁴.

Или: «Больше всего меня удивляло не совсем доброжелательное отношение к морякам со стороны Ворошилова, который около 15 лет являлся его (флота. — Авт.) руководителем. Этому трудно поверить, но это так»⁵⁸⁵.