За горизонтом

В Ванетинии тоже кипела бурная деятельность. Каногор Эстакский, ставший первым человеком в стане заговорщиков, сбился с ног, пытаясь «держать в руках все нити». Существовало множество вопросов, целиком находившихся прежде в компетенции канцлера — а маршал просто не подозревал об их существовании. Императорская сокровищница оказалось вовсе не бездонной, как могло бы показаться неискушенному человеку, а соотношение приходов и расходов — до крайности запутанно… Тем более, что поступления в казну почти прекратились — те, от кого это зависело, пытались позаботиться о себе, пользуясь смутным временем и придерживали серебро, тогда как платить требовалось постоянно и по многим счетам.

Сэр Каногор, резонно рассудил, что финансы — не тот вопрос, который можно доверить кому бы то ни было. Он сам заявился с утра в канцелярию, куда его наемники приволокли перепуганных писцов и счетоводов. С маршалом неожиданно увязался и король Сантлака, которому, мол, было «любопытно поглядеть, как это делается в империи» — простодушный увалень искренне полагал, что попадет в подвал, уставленный сундуками с золотом. Сказать по правде, наивный Метриен надеялся, что он сумеет как-нибудь стащить пару горстей монет… Король постоянно нуждался в деньгах, пышность двора стоила дорого. Оказавшись же в темноватой зале с облезлыми низкими потолками, где наличными и не пахло, богатырь загрустил и стал прохаживаться под стеной, украшенной разводами сырости, с тоской глядя на ряды колченогих столиков, на которых громоздились чернильницы, кипы пергаментов, какие-то приспособления для счета… Выщербленные подгнившие доски стонали и скрипели под его огромными ногами.

Сэр Каногр тем временем занял место канцлера и потребовал показать ему, «что там у нас на сегодня»… Маршал отнюдь не был профаном в финансах — напротив, он сам время от времени проводил довольно сложные финансовые операции (открыто) и участвовал в ряде афер (тайно и через подставных лиц), так что он прекрасно знал, с чем ему придется столкнуться — но не в таком же количестве! Пересмотрев первые несколько десятков документов (а там были и бумаги, касающихся налогов с целых провинций, и счета на укроп и на морковь для Валлахальской кухни за три последних дня), он потерял терпение. Очевидно, решил Каногор, все эти чернильные крысы, искренне преданные Гвино, таким образом думают запутать его! Отомстить за своего господина! Завалить цифирками и бумажечками! Это просто саботаж! С досады маршал хватил кулаком по столу, так что исписанные листики, капли чернил и перья веером сыпанули во все стороны:

— Ах вы мерзавцы! — Заорал маршал тем самым мощным голосом, которым он отдавал приказы в бою. — Скоты! Черви подвальные! Вы что же, думаете напугать меня своими цифирками! Или считаете, я не обойдусь без вас?! Врете — всем головы снесу! Нынче же…

Чиновники в темных одеждах бросились врассыпную, словно мыши на складе из-под неожиданно поднятого мешка. Они, перепуганные до полусмерти, забились во всевозможные щели и принялись, перебивая друг друга, гундосить, что они не виноваты — что такой порядок был заведен его светлостью сэром Гвино, то есть, конечно, не светлостью, а просто покойным сэром Гвино… Маршал, постепенно остывая, поскреб затылок — до него дошло, что чиновники, конечно, не при чем. Смешно даже предположить, что эти низкие твари способны на благородный порыв, на хотя бы такое — пассивное — сохранение верности покойному сеньору. Нет, конечно нет… Выходило, что в самом деле — все счета проходили через канцлера? Но ведь один человек не способен держать в голове столько сведений?

— Ладно, — буркнул он перепуганным канцеляристам, — пускай так… Но ведь не мог же Гвино один решать все? Ведь все мелкие вопросы как-то решались без него?

Нет-нет, покойный сэр Гвино все решал единолично, самое большее, на что они, простые служащие, могли решиться — это самим придумать решение вопроса и затем предложить канцлеру на утверждение… Но обязательно — предложить на утверждение… Да-да, даже грошовые счета на укроп… Они готовы поклясться чем угодно, все так и было. Да-да, пусть грозный сэр маршал не изволит сомневаться в их словах…

Маршал задумался — благодаря своей необыкновенной памяти и трудоспособности канцлер умудрился стать необходимым — и незаменимым — винтиком системы. Понятно как его злило всеобщее пренебрежение…

Тем временем королю Сантлака надоело прохаживаться и он приблизился к столу, за которым восседал Каногор, чтобы предложить покинуть это гнусное местечко.