За грань. Инструкция по работе с вампирами

Каждое собрание, на котором присутствовал, Люн Ин помышлял: за каким демоном многие выбирали подобные древние, сырые и темные места? Неужели происхождение первородного не давало многим здесь возможность собираться в любое время в любом месте? Есть столько прекрасных мест на земле, вполне уединенных и закрытых от взоров простых смертных. Нет бы собрать всех, вывезти на остров и в милой солнечной обстановке обсуждать насущные дела? Сдавалось, что в основном своем вампиры, даже имея иммунитет к солнечным лучам, все же склонны к мрачной обстановке сырых подвалов.

Здание, где собрались практически все первородные снаружи выглядело скучной бетонной, абсолютно безликой постройкой годов, наверное, семидесятых. Но, как и многое в Эдинбурге здание стояло на старом фундаменте викторианской эпохи, который покоил в себе слишком много истории. Он усмехнулся, видя серьезные и надменные лица сородичей. Всем по меньшей мере несколько сотен лет — самый младший первородный, каким являлся сам Люн Ин, переродился почти четыреста лет назад. После не было никого. Странная аномалия закончилась и вампиры начали плодить свою расу, отыскивая выдающихся, богатых смертных, выкупая за бессмертие земли, умножая богатство. А для чего? Чтобы плести свои скучные интриги. Наращивать кланы и их влияние, уничтожать других.

Вампирская раса, словно метастазы глубоко проросла в мире людей, потихоньку запуская пальцы во все инфраструктуры человеческой жизни. Им всем нужно было тихое господство.

Но, Люн Ин стремился к другому. Господство было чем-то гнилым, тленным для него. Нет, у него совсем другие цели. Подчинение — не выход. Может быть, именно поэтому он так редко прибегал к чарам в общении со смертными? Или просто слишком сильно полагался на свои способности, которые многие старшие сородичи, впрочем, презирали.

Вампир не должен быть эмпатичным. Эмоции — смерть для рассудка. Крайне острый ум и рассудок — вот отличительная черта всего высшего звена эволюции.

— Пафосные морды, — скривился Люн Ин, поравнявшись в жидкой процессии со своим единственным другом (по крайней мере, Йоан позволял так ему считать). — Я бы предложил свалить, но опять ведь Кенджи начнет вопить.

Йоан, как всегда, источал свою особую темную энергию. Люн хорошо его чувствовал, но никогда об этом не говорил, считая, что в таком случае Падший король откажется от его скромного общества. За стальным холодом и невозмутимостью, Стрэнд скрывал бушующий океан презрения и острого желания возмездия, каждый раз, когда оказывался среди тех, кто уронил с его головы костяную корону.

Поэтичное прозвище досталось другу не просто так, но упоминать его не стоило рядом со Стрэндом.

— Как трофей? — глаза китайца хитро сверкнули.

— Нормально, — односложно ответил Йоан не выказывая никаких эмоций.

Друг искал глазами Элроя. Может для того, чтобы убить или покалечить, но что бы там не скрывалось в его мыслях, он точно не был настроен дружелюбно. Если ты трогаешь чужие трофеи, когда-то для тебя это может стать фатальной ошибкой. Нарвешься на кого-то вроде Йоана. Этьен тому доказательство.

— У меня нехорошее предчувствие, — признался Люн Ин, когда они миновали поворот в основной зал и наткнулись на близнецов.

Эти ребята были странными даже для той разношерстной бессмертной компании, которая в эту ни сколь не приятную ночь собралась в подземельях Эдинбурга. Низкие, плечистые с разрисованными причудливыми татуировками лицами они смотрели на всех с плохо скрываемым безумием и жаждой крови. Для первородных они казались слишком непредсказуемыми, утверждение Кенджи про эмоции и рассудок, какое он часто вставлял в свои речи, относилось к ним меньше всего. Под лысой темной кожей головы виднелись неестественные бугры и узоры — костяные импланты, какими они снабдили не только себя, но и весь свой немалый клан.

Люн ни за что бы не решился перейти им дорогу, даже с поддержкой своих вампиров.

— И что говорит твое предчувствие? — спросил Йоан, впрочем, совсем не ожидая ответа.

Люн буквально на клыках ощутил возросшую настороженность друга, впрочем, не относящуюся к его словам.

— Забей, — махнул китаец. — Просто не люблю собрания. У меня дома восемь сумасшедших женщин и два унылых новообращенных, так что я бы с радостью отправился туда и решил парочку проблем своего клана.

— Это те монахи, которые пролезли в твое логово? — Стрэнд первым прошел в низкий узкий проем и оказался в широком зале с невысокими потолками.

— Да, хотели меня убить. Уже целых пятьдесят лет прошло, а они никак не простят, — вздохнул, пробираясь в зал Люн.

— Зачем вообще обратил?

— Да по приколу, — пожал плечами Ин, пытаясь найти место подальше от Кенджи. — Они забавные ребята и трюки всякие делают.