За гранью реальности. Объяснение необъяснимого

После игры этот парень вдруг крикнул: «Лови!» И щелкнул шайбу в Сашу. Удар был настоящий, хоккейный, сильный. Скорость шайбы в полете, чтоб вы знали, достигает 200 километров в час. Убийственный снаряд. В момент щелчка клюшкой Гордон на парня не смотрел и удара не ожидал. Слово «лови» было сказано парнем после щелчка – чисто для проформы, мол, предупредил.

Шайба шла Гордону прямо в открытое горло. Удар такой силы по горлу может оказаться смертельным.

– И в этот момент время для меня практически остановилось, – рассказывал Гордон. – Я увидел, как шайба медленно-медленно плывет к моему горлу. Она плыла, тихо вращаясь вокруг оси и слегка покачиваясь в полете.

Чтобы изобразить это покачивание, Гордон расположил ладонь с вытянутыми сомкнутыми пальцами на уровне горла и слегка покачал ее вдоль оси, совпадающей с направлением руки. Такое колебание шайбы действительно можно увидеть – при сильно замедленной съемке.

Мир жил в обычном времени, мальчик Саша – в совершенно другом. Только эта замедленность и спасла его. Он успел осознать происходящее и увернуться.

Подобных историй замедления индивидуального времени довольно много. Скажем, журнал «Техника – молодежи» еще при советской власти описывал ощущения одного фронтовика, рядом с которым шлепнулся снаряд и начал взрываться. Да-да! Не взорвался, а именно «начал взрываться»!

Как только снаряд упал у ног солдата, время для него остановилось и звуки пропали. Солдат увидел, как сначала по снаряду побежали трещины – одна, вторая, третья. Трещины светились изнутри, поскольку стальную оболочку снаряда распирал огонь взрывающегося тротила. Вот уже весь снаряд разъялся на осколки, которые медленно-медленно начали свой полет во все стороны… Дальше время пошло в обычном темпе. Грохот близкого взрыва, перекрывший грохот боя. Оглушенный солдат лежит на земле. Ни один из осколков в него не попал.

…Аналогичную историю приводит Бушков в своей книге. На Дальнем Востоке пограничник преследовал нарушителя. Тот сначала исправно убегал, как положено нарушителю, а потом «остановился, развернулся к настигающему и, прочно утвердившись ногами на земле, вскинул ручной пулемет Льюиса».

Ситуация для преследователя была вполне безнадежной: расстояние короткое, местность голая, да и залечь просто не успеешь. Как верно отмечает Бушков, «тут уж петляй не петляй, а срежут тебя все равно... оставалось бежать опрометью, надеясь на чудо».

И чудо произошло. Все остановилось вокруг. Рассказчик увидел, как ему навстречу вылетело с десяток пуль. Они одна за другой выплыли из ствола и неспешно поплыли к пограничнику. Одна за другой, веером. Стреляющий бандит при этом казался пограничнику «оцепеневшей огромной фотографией, он выглядел плоским, неживым, странной картинкой».

Не использовать такое преимущество, как замедление времени, в такой ситуации было бы глупо. И пограничник его использовал по полной – он взял и обогнул ползущую цепочку пуль. Просто оббежал сбоку и прикладом карабина сбил с ног нарушителя. Аут! Дальше время пошло с обычной скоростью.

Может быть, это добрый Бог останавливает время для особо любимых им граждан?..

Вместо ответа на этот вполне риторический вопрос расскажу еще одну историю. Однажды я писал в журнал статью о моем друге Боре Влахко – талантливом московском поэте. Разумеется, поэзия массовому читателю малоинтересна. Но Боря еще собирает носорогов! Коллекционер конкретный. Носороги у него дома разные – каменные, бумажные, плюшевые, пластмассовые, в виде часов, в виде пепельниц. Даже на плече у Бори татуировка – носорог. Вот об этом читателю знать любопытно, это вам не поэзия.

Так вот, чтобы снять всю эту носорожью красоту, вместе со мной пришел в гости к Боре фотограф Миша Соловьянов. Он немного поснимал, я взял у Бори дежурное интервью про носорогов, потом мы разлили по маленькой и начали беседовать беседу. После третьей разговор зашел о маме Бори Влахко, которую он недавно похоронил.

– Мне было бы легче, – сказал Боря, неверным движением поставив пустую стопку на стол, – если бы я верил в Бога и знал, что там что-то есть. Но я слишком умен, чтобы просто верить.

– К счастью, Бога нет, Боря, – сказал я, отряхивая хлебные крошки со штанов. – Иначе наше будущее место было бы занято. А так человечеству есть куда расти и к чему стремиться.

– Но это значит, что лично для нас все закончится грустно!

– Да. Поэтому по-настоящему сильные люди – атеисты. Понимая свою конечность, они находят в себе силы жить.

– А я видел его. Два раза, – вдруг сказал Миша Соловьянов.

Мы почему-то сразу поняли, кого он имел в виду. Но на всякий случай переспросили:

– Кого «его»? Бога что ль?