За кулисами Apple, iЛИ Тайная жизнь Стива Джобса

— Да чтоб я знал. Я же говорю тебе: оказывается, чтобы получить Нобелевскую премию, надо всего лишь раздавать десятидолларовые бумажки бедным людям. Я бы тоже мог это сделать, но теперь уже поезд ушел. Придется еще что-нибудь придумать. Может быть, на СПИДе удастся выехать? Но я вот тут думал, и знаешь, к чему пришел? Ведь оттого, что мы помогаем африканцам выжить, мир крепче не станет. То есть я имею в виду, что в этом случае будет только больше придурков, которые норовят изрубить друг друга на куски. Понимаешь? Я просто не знаю. Поэтому мир тебе, брат, как ты любишь говорить.

— Это точно, — отвечаю я. — Мир тебе, брат, и всем людям.

Я не суеверный человек, и все же эта история с Нобелевской премией вызывает во мне нехорошие предчувствия. Я чувствую, как моя карма стремительно катится вниз. И точно, через несколько дней звонит Бобби ди Марко и сообщает, что окружной прокурор Фрэнсис Дойл вызывает меня на допрос.

— У вас асбестовые трусы есть? — спрашивает он. — Да ладно, шучу. Не беспокойтесь, я буду с вами. Я не допущу, чтобы с вами что-нибудь произошло.

39

— Могу ли я предложить вам что-нибудь? Воду, кофе, сок? Может, хотите перекусить? У нас есть рогалики и горячая сдоба.

Фрэнсис Дойл усиленно старается произвести впечатление самого дружелюбного и безобидного человека на свете. На нем синий костюм, купленный, похоже, в торговом центре «Sears». Я готов дать голову на отсечение, что его сейчас пробирает нервная дрожь при одной только мысли о том, что сегодня самый важный день в его жизни и этот допрос может открыть ему дорогу в губернаторское кресло.

Я прошу воды, и он действительно приносит бутылку «Dasani» и лично подает ее мне. Я уже видел этот трюк в кино в исполнении Джеффри Катценберга. С одной стороны, этим он демонстрирует, какой он простой и отзывчивый парень, но в то же время ясно дает понять, кто здесь контролирует обстановку, потому что если вам хочется пить, то вы вынуждены просить его об этом и принимать воду из его рук.

Сейчас десять часов утра. Мы сидим в офисе окружного прокурора в Сан-Франциско, который представляет собой ряд кабинетов на одиннадцатом этаже ужасно уродливого здания неподалеку от Золотого моста. Оно так же изящно, как советский гараж, и когда мы входили в него, я подумал про себя: «Интересно, кто же проектирует такие дома? Кому пришла в голову идея построить такое чудище?»

Внутренняя обстановка весьма комфортабельна и настраивает на спокойный лад — темное дерево, коричневый кожаный диван, два кожаных кресла, симпатичные лампы на столах. Ни дать ни взять, клуб бывших выпускников Гарварда. Дойл говорит с нами о погоде, рассказывает о своих детях, о дорожной пробке, в которую он попал, добираясь сюда утром. Он говорит, что еще со студенческих лет пользуется компьютерами «Mac». Ему также очень нравится iPod, как и его сыну, который просил взять у меня автограф. Он очень сожалеет, что пришлось вытащить меня сюда, но это его обязанность.

Я понимаю, чего он добивается. Он хочет, чтобы я расслабился и потерял бдительность. Я улыбаюсь и стараюсь говорить как можно меньше. Перед этим я постился и медитировал на протяжении трех дней, поэтому полностью сконцентрирован на силе дзен.

Открывается дверь, и в кабинет входит Уильям Пук, держа под мышкой ноутбук «Sony». Он демонстративно опускает в карман пиджака плейер «Zune» производства «Microsoft». Это невысокий худощавый человек, в котором чувствуется большая нервная энергия. Он не может стоять на месте, раскачивается взад-вперед и поводит плечами, словно боксер. Волосы у него влажные, как будто он только что вышел из спортзала. Уильям Пук весь в напряжении — короче говоря, типичный азиат.

Дойл в его присутствии ведет себя странно, словно это он находится в подчинении у Пука, а не наоборот. И уж тем более странно, что Пук пришел после Дойла. В нашей компании такое просто невозможно.

— Позвольте представить вам помощника прокурора Уильяма Пука, — говорит Дойл.

Мы пожимаем друг другу руки, и я не могу сдержаться:

— Простите, я не расслышал, как вас зовут.

— Уильям Пук. — Он произносит свою фамилию почти как «Пок».

— Пук?

— Вот только не начинайте этого. — Он натянуто улыбается.

— Простите?

— Вы можете звать меня просто Уильям.

— А что такое? Вы стесняетесь своей фамилии?

— Послушайте, я уже наслушался шуток на эту тему. Может быть, мы перейдем к делу?

— Разумеется, мистер Пук. Кстати, вы знаете, что мы с Бобби Ди были во Вьетнаме?

Бобби бросает на меня взгляд, который, кажется, говорит: «Вы что, с ума сошли?»

— Рад слышать, — отвечает Пук.

— Я просто думал, вас это заинтересует.

— С чего это? Потому что у меня азиатское происхождение? Так мои родители из Сингапура.

— Но ведь это одно и то же, не так ли?

Он смеется, но я вижу, что его уже просто распирает от злости.

— По-видимому, у вас неважно с географией, если вы считаете, что Сингапур и Вьетнам — это одно и то же.

Я поднимаю руки и говорю:

— Да ладно, не кипятитесь, Брюс Ли.

— Что вы себе позволяете? — Лицо у Пука наливается кровью, глаза начинают нервно подергиваться.

Дойл берет Пука за руку и говорит: