За кулисами тайных событий (сборник)

Оставив в 1908 году Сорбонну, Гумилёв возвращается в Питер и полностью отдаётся литературному творчеству, активно вращается в литературной среде. Сблизившись с И. Ф. Анненским и С. И. Маковецким он участвует в издании известного в то время журнала «Аполлон», публикует в нем не только свои стихи, но выступает как литературный критик. Из-под пера Гумилёва выходят прекрасные аналитические статьи о творчестве его современников: А. Блоке, И. Бунине, В. Брюсове, Бальмонте, А. Белом, Н. Клюеве, О. Мандельштаме, М. Цветаевой. Читая эти статьи хорошо видно, что Гумилёв выбрал самые крупные самородки из огромного пласта поэзии той поры.

Хорошо известно, что большое видится на расстоянии. Поэтому многие литературные критики годами обсасывают на страницах журналов известные в прошлом имена, практически не рискуя искать «жемчуг» в современных завалах многочисленных имен литераторов. Гумилёву удалось создать галерею выдающихся литераторов своих современников. Больше того хочу сделать своё собственное, может быть, весьма спорное заключение о том, что некоторые из названных выше имен засияли и продолжают сиять на небосклоне поэзии во многом благодаря их открытию для широкого читателя Гумилёвым. Он, как талантливый астроном, увидел среди тысяч звездочек светила особой величины, которые не отражали, а сами излучали свет. В этом блестящая особенность литературной критики Николая Гумилёва, которую особо хотелось бы отметить.

Одновременно поэт продолжает публиковать свои стихи. В 1910 году выходит его третья книга «Жемчуга», состоящая из четырех разделов — «Жемчуг чёрный», «Жемчуг серый», «Жемчуг розовый» и «Романтические цветы». В этом сборнике Гумилёв остаётся верен себе — описывая загадочный мир чистого искусства. Его практически не интересуют социальные проблемы и окружающая действительность, он живет в стихах, в своём прекрасном придуманном им мире.

В этом же году Николай Гумилёв и Анна Ахматова (Горенко Анна Андреевна) заключают брачный союз. Кстати, знакомы они были еще с юности в Царском селе и их судьбы уже неоднократно пересекались. К примеру, в Париже, где Гумилев, будучи студентом Сорбонны, умудрился издавать небольшой журнал «Сириус». Анна Ахматова печаталась в нем, хотя весьма скептически относилась к затее своего близкого друга. Сохранилось любопытное свидетельство этого. В одном из писем к своему знакомому она писала: «Зачем Гумилёв взялся за «Сириус». Это меня удивляет и приводит в необычно веселое настроение. Сколько несчастиев наш Микола перенёс и всё понапрасно! Вы заметили, что сотрудники почти все так же известны и почтенны, как я?»

(Стиль и орфография письма и последующих документов сохранены полностью.  — Авт.)

Журнал вскоре развалился. Но этот эпизод из жизни Гумилёва, характеризует молодого человека не только как поэта, фантазера, путешественника, но и как человека желающего делать дело.

Сразу же после апрельской свадьбы молодые отправились в путешествие в хорошо знакомый им Париж и возвратились в Россию только осенью, почти через полгода. И как это не покажется странным, почти сразу по возвращении в столицу Гумилёв совершенно неожиданно, бросив дома молодую жену, уезжает вновь в далёкую Абиссинию (Эфиопию). Эта страна загадочно странно притягивает Гумилёва, порождая различные слухи и толкования.

Впрочем, Гумилёв делал нестандартные поступки не только в жизни, но и в поэзии. В 1913 году Николай Гумилёв и его друг Сергей Городецкий опубликовали в журнале «Аполлон» ряд статей с критикой известного литературного течения символизма и провозгласили новое движение — акмеизм.

Не вдаваясь глубоко в сущность нового поэтического течения, по секрету для читателя скажу, что это обычные профессиональные литературные штучки, когда в поисках нового способа заявить о себе выворачивают «шубу» или в данном случае поэзию наизнанку и утверждают, что это совсем новая, другая «шуба», что это совсем новая, иная поэзия. Поэтому Гумилёв, как весьма энергичный человек, становится фактически лидером нового движения «акмеизма», выступает не только против символизма, но и футуризма, наиболее известных и распространенных в те годы литературных течений. Собственно читателю глубоко безразлично, каких течений придерживается поэт, были бы хорошие стихи, которые хотелось бы читать не отрываясь.

К сожалению, всякие каноны в поэзии — это попытка загнать себя, свой божий дар и сам стих в узкий коридор теоретической наукообразности и индивидуальной вычурности. Вот образец Гумилёвского акмеизма: