За них, без меня, против всех

Даже при том, что одет он, судя по описанию, был как один из средневековых лекарей.

Она вернула маску Юлии, но та, похоже, уже была не рада своей находке. Олег Степанович тоже затих. Ланфен не видела здесь причин для страха, однако она была рада, что ее наконец оставят в покое.

Она вернулась в свой шатер одна. За его пределами стремительно темнело, поэтому она зажгла небольшую лампу. Наслаждаться тишиной мешали женские крики, доносившиеся из соседнего шатра. Впрочем, природа этих криков была слишком очевидна, чтобы вызывать беспокойство.

Ланфен лишь головой покачала: быстро же они спелись! А ведь она была убеждена, что варварский метод Эдуарда никого не соблазнит. Просчиталась, значит…

Она подготовила постель ко сну и собиралась отправить в душ, когда ее внимание привлек странный шорох. Он был не таким очевидным, как страстные крики, приглушенным даже… но слишком близким! Как будто кто-то провел рукой по брезенту шатра.

Ей показалось, что за матерчатой стеной мелькнула тень. Ланфен замерла, пытаясь понять, кто это. Вроде как было нелепо пугаться, когда рядом столько людей… Но участники обычно не таились от нее, вламывались бесцеремонно! Тот, кто был рядом сейчас, не хотел быть замеченным.

– Кто здесь? – произнесла Ланфен.

Ответа не последовало, однако рядом снова мелькнула тень. Всего лишь силуэт, отраженный тканью, мелькнул на периферии зрения… Но и этого секундного появления было достаточно, чтобы она заметила – человеческие черты смешаны с нечеловеческими. Тело мужчины, а лицо птицы.

Она двинулась к выходу. Ланфен не знала, насколько велика угроза, но оставаться одна не хотела. Никому не будет хуже, если она эту ночь проведет в доме для персонала!

Однако она не учла одной печальной особенности шатров: попасть туда можно было не только через дверь. В следующий раз фигура мелькнула совсем близко. Прежде чем Ланфен успела понять, есть между ними перегородка или уже нет, сильные руки схватили ее сзади. Одна обхватила ее руки, прижимая их к телу, другая зажала рот и нос.

Она пыталась сопротивляться. Ланфен была не из тех, кого ужас в таких ситуациях парализует. Она извивалась всем телом, пыталась ударить, крикнуть – что угодно сделать, лишь бы не бездействовать! Однако кто бы ни держал ее, он был больше и сильнее. Он просто не давал ей двинуться, прижимая к ее лицу влажную тряпку.

Запах хлороформа Ланфен распознала слишком поздно.

Глава 6. Его любовь

Так плохо ей еще никогда не было. Когда Белатриса проснулась, она некоторое время даже не могла вспомнить, кто она и где находится, – настолько мучительным было ее состояние. Когда вспомнила, легче не стало. Потому что это не принесло понимания того, что с ней происходит.

Да, вчера ей было плохо. Но не слишком! Болела голова, ломило мышцы, колено это проклятое стало нарывать… Она решила, что сама виновата: слишком рано перестала обрабатывать ссадину, занесла инфекцию. Не страшно! Погноится чуть-чуть – и все равно заживет.

Позже она встретила Эдуарда, и он заставил ее позабыть о плохом самочувствии. Он был хорош! Эндорфины плясали в ее крови, напрочь стирая боль. Колено продолжало ныть, однако игнорировать его стало легко. Ее страхи и плохое настроение улетучились, она быстро заснула.

Вот только спокойным этот сон она назвать не могла. Боль в ноге нарастала так стремительно, что Белатриса не могла толком двинуться. Однако она и не бодрствовала до такой степени, чтобы проанализировать ситуацию. Она оставалась в кровати, решив, что отдых ей обязательно поможет.

Белатриса проснулась непривычно поздно для себя – было уже около полудня. Видимо, у госпожи Бриан не было для нее поручений, поэтому ее никто не будил.

Сейчас это было к худшему. Каждый час, проведенный в постели, лишь усугублял ее состояние. Белатриса в жизни не сталкивалась с подобным! Всегда, при любой проблеме со здоровьем людей укладывают в постель. Потому что здесь тело в покое, оно восстанавливается…

Некоторое время она просто лежала неподвижно и плакала. Желание вскочить и бежать за помощью было, возможность – нет. Это просто проклятье какое-то! В двадцать шесть лет чувствовать себя избитой жизнью старухой!

Центром ее страданий было злополучное колено, но от него волны боли расплывались по всему телу. Это было больше, чем воспаление раны или лихорадка. А что – Белатриса понятия не имела.

Ей потребовалось больше часа, чтобы собрать достаточно сил и заставить себя подняться. Она сдвинула в сторону ночную рубашку и, еще не снимая повязку с колена, застыла от ужаса.

Дело было даже не в том, что бинты пропитались непонятной багровой жидкостью, которая и на кровь не тянула. Вся нога Белатрисы распухла, увеличившись в размере почти вдвое. На коже, совсем недавно идеально гладкой, появилась яркая болезненная сыпь, а на внутренней поверхности бедра образовались огромные волдыри – с грецкий орех, не меньше! Но поражал даже не их размер, а то, что они были наполнены чем-то мутным, угольно-черным.