За пеленой дождя

Став активным пользователем интернета, я подписалась на различные кулинарные сайты. Как только выпадала свободная минутка, изучала новый рецепт и приступала к его воплощению на собственной кухне. Я неплохо знала итальянскую, французскую и даже мексиканскую кухню, стараясь радовать мужа разнообразием. Он был очень рад отведать что-то новенькое. Кушал, давал оценку и уходил из-за стола, не забывая при этом целовать меня в щеку. Однажды я подумала, если вместо щеки подставить ему, к примеру, вазу для цветов или простую кастрюлю. Отчего-то мне казалось, что разницы он не почувствует. Кризис в отношениях ощущался мной все сильнее с каждым днем. Или он был только плодом моих собственных фантазий? Я пробовала поговорить об этом с мамой, но она сказала, что я бешусь с жиру. Скорее всего, она права. У других мужья пьют, бьют и не приносят в дом денег. У меня все было с точностью наоборот. Женечка не пил, никогда не поднимал на меня руку и даже не повышал голос. Деньги выдавал раз в месяц по списку, чтобы хватало на питание, коммунальные платежи и непредвиденные расходы. О чем еще может мечтать женщина? Если учесть, что на пятом году брака он продолжал называть меня милой, то меня, вообще, можно было отнести к той малой части женщин, имя которым – счастливицы. Конечно, я была бесконечно счастлива.

Однажды я заметила, как некогда густая шевелюра мужа начала редеть. Как же это было мило. Маленькое розовое пятнышко на макушке. За это я полюбила Женечку еще больше. С этой начинающейся лысинкой он казался мне до невозможности беззащитным. Я поцеловала его в отметину, мечтая, чтобы он как можно скорее полностью облысел. Тогда он точно никому не будет нужен и сможет убедиться в моей бесконечной любви.

– Что это еще за нежности? – он недовольно дернул плечом, чтобы я не мешала ему читать газету.

– У тебя на макушке лысина намечается. Это так мило.

– Что за чепуху ты несешь? – он принялся ощупывать макушку, не веря моим словам. – Нет там никакой лысины, не выдумывай. Это просто волосы немного примялись, вот и все.

– Представляешь, пройдет какое-то время, и мы станем старые. Будем гулять по парку, поддерживая друг друга. Помнишь, мы видели однажды таких стариков. Они медленно брели по дороге, держась за руки. Я бы так хотела, чтобы наша старость была такой же. А потом мы умрем в один день и даже по ту сторону жизни будем вместе.

Я так размечталась, представляя счастливый уход в вечную жизнь двух любящих людей, что слова Женечки произвели ощущение холодного отрезвляющего душа:

– Дура!

Очевидно, стареть и отправляться в другой мир он был не намерен.

– Что-то в наших отношениях не так, – жаловалась я Ирке. – Вроде ничего не изменилось, и я по-прежнему для него милая, только так тошно, что сил нет. Хочется что-то поменять кардинально. Может, мне начать с прически, как думаешь?

– Да, мать… Видать, заездил тебя твой нарцисс. Новая прическа – это дело хорошее. Говоришь, он длинные волосы предпочитает? Так нужно назло сделать их короткими, чтобы у него глаза на лоб от удивления вылезли! Встречаемся в шесть. Я отведу тебя к своему парикмахеру. Она знает толк в прическах.

Ирка молодец. Я бы днями что-то обдумывала и ни на что не решилась. А она все делает на раз-два. И правильно, незачем откладывать в долгий ящик. Если бы мне хоть чуточку ее уверенности и решительности. В конце концов, мои волосы – что хочу с ними, то и делаю. Мало ли, что кто-то любит длинные. Лично я теперь предпочитаю стрижки. Как же мне было страшно менять что-то в своей внешности. Природа не слишком старалась, когда наградила меня тем, что произрастает на моей голове. С трудом отрастив волосы, я умудрялась слепить из них что-то наподобие гульки и была вроде даже довольна. И вот теперь пойти и состричь плоды моего многолетнего труда… Но раз Ирка считает, что новая стрижка внесет свежую струю в наши семейные отношения, так тому и быть. В конце концов, Иркин опыт с моим не сравнится. Что касается отношений с мужчинами – ей, конечно же, виднее.

Когда я пришла домой в новой прическе, Евгений даже позабыл напомнить, что ужин в нашей семье подается к семи. Обычно про такие вещи он никогда не забывал. Он рассматривал мое преображение, и лицо его мрачнело с каждой минутой.

– Кто надоумил сотворить с собой это? – назвать мое преображение на голове прической у него язык не повернулся. – У тебя щеки шире, чем объем волос на голове.

Он развернулся и ушел. Я же чувствовала себя гадким червяком, недостойным ни жалости, ни понимания.