За подруг!

– Это хорошо.

– Я вот еще о чем подумала.

– О чем еще?

– О сигнализации. Там же точно она есть.

Подружка замотала головой.

– Странно, не находишь?

– Что?

– Да все! – я махнула руками и чуть не выплеснула все содержимое на нее из своего бокала.

– Эй, осторожнее. Не проливай ценную жидкость. Она, похоже, у тебя мозговую деятельность активирует.

– Ничего себе заявочки! Значит, ты меня дурой считаешь?

– Тьфу! Я не об этом. Она у тебя авантюрную жилку активирует. Это же здорово.

– Прямо живая вода не иначе, – замерла ненадолго. – Так о чем я? Мне вся эта история с Константином решительно не нравится. Он слишком подозрительный.

– Еще бы. Незнакомому человеку сразу же доверяет свои мысли о том, что хочет забраться в чужой дом. Это правда, подозрительно.

– Однозначно. И ты тоже хороша.

– Дорогая, я не выдала ни грамма лишней информации. И то только затем, чтобы разговорить его.

– Ладно.

– Он, кстати, звонил вчера, спрашивал мои планы. Взывал к моей сознательности. Чтобы я взяла его с собой. Так типо безопаснее для меня же.

– Или для него.

Она покивала в пространство.

– Я была под градусом в клубе, но не до такой степени, чтобы совсем не соображать.

– Погоди. Он звонил вчера. И что ты ему наплела?

– Ничего особенного. Что пока еще думаю, нужно ли мне это. А, если и соберусь, то в ночь с воскресенья на понедельник.

– Хорошо. Так поэтому мы идем на дело сегодня?

– Смотри-ка, соображаешь. Говорю же, джин на тебя благотворно влияет, – она чуть отпила. – А он явно считает, что все бабы дуры набитые. Честное слово.

– А может он обо всем догадался? Или следит за тобой?

– К чему такая паранойя? Ты перемудрила.

– По-моему единственный здравомыслящий человек в этой истории как раз я.

– Ты преувеличиваешь.

– Нисколько.

Но, если вспомнить дальнейшие события, то про здравомыслие можно забыть.

Машина резко остановилась – мы приехали. Вадим демонстративно молчал, что дало мне возможность поспать. Я почему-то была уверена, что это чисто женская форма высказывания недовольства – молчание.

Легонько стукнувшись о дверцу виском, пришла в себя.

– Надеюсь, ты не уснешь за столом или во время разговора с бабушкой?

Вот же бубнилка! Как я раньше не замечала, что он ханжа с замашками английского герцога.

– Нет, – не начинать же оправдываться? С меня на сегодня уже достаточно.

Антонина Егоровна уже выплыла нам на встречу и спустилась с крылечка. Кружевная белая шляпка, милое платье в цветочек и брошка на груди. Благородство и изящество в каждом жесте. Такую бабушку невозможно представить копающейся на грядках.

Вадим все же решил до конца оставаться джентльменом, не смотря на мое поведение, обежал машину, открыл дверцу, подал руку. Такой милый! Даже жуть берет. Будто не он только что отчитывал меня, как малое дитя.

Участок был большим – двадцать соток, наверное – и дом двухэтажный. Деревянный, добротный, ухоженный, хоть и построен сорок лет назад.

– Да, это дед Вадима строил. Кузьма Петрович. Серьезный, основательный был человек. Хотел большую семью. А этот дом сделать родовым гнездом.

– Здорово. Он очень красивый.

– Да. Мне нравится здесь жить летом. Зимой скучно. Все соседи разъезжаются, не с кем словечком перекинуться.

И мне утроили экскурсию по участку. Увидела яблоневые и вишневые деревца, какие-то елки и сделанные дорожки из плитки. Разбитые огромные клумбы. И даже маленькие скамеечки стояли. Альпийской горки нет, но я не особенно разочаровалась по этому поводу.

Вадим ходил за нами словно тень, во всем поддакивал своей бабуле и мило улыбался.

Похоже, просто хочется к нему придраться из-за плохого настроения и самочувствия. Не знаю, как еще объяснить свое недовольство и неуклюжесть – пару раз наступила ему на ногу и заехала локтем под дых, когда разворачивалась. Совершенно случайно!

Нет, пора этот цирк заканчивать, пока парень серьезно не пострадал. Он же ни в чем не виноват. Кроме того, что неожиданно мне совершенно разонравился.

Мы как раз остались с Антониной Егоровной вдвоем за круглым, деревянным столом на веранде. На нем сверху была белая скатерть, и стояли в пузатой вазе цветы.

Хозяйка увлеченно что-то рассказывала о детстве своего внука, о его родителях. Вадим пропал где-то в доме – отвечал на телефонный звонок по работе.

Она махнула рукой.

– Он всегда так. Приедет на выходные и большую часть времени или на телефоне висит или в бумагах зароется. Но мы, же с вами понимаем, Верочка, что работа есть работа. Его дед был точно таким же, – женщина тяжко вздохнула и поправила брошь на груди. – Трудоголик. Все для семьи.

– Да, тем более что родители Вадима так рано погибли.

– Это большая утрата для нас. Мой сын и невестка разбились на автомобиле, – ее ладонь, прижатая к груди, мелко задрожала.

– Антонина Егоровна, с вами все в порядке?

– Да. Все нормально. До сих пор для меня это тяжелый разговор.

– Я понимаю.

Она попыталась улыбнуться и подлила нам в кружки еще чаю.

– Давайте сменим тему. Вы сегодня как-то неважно выглядите.

– Просто плохо спала последние две ночи.

– Какие-то проблемы?