За пределом

Когда я вышел из комнаты, Малу уже был здесь. Стоял в проходе квартиры, глядя на тело. Бледный, как труп, он молча смотрел на тело перед собой.

— Малу? — тихо позвал я, сам не понимая, что целюсь в него. Целюсь, потому что боюсь его, неадекватного парня, который может сейчас сорваться с места и наброситься на меня с кулаками.

Он не ответил. Вообще никак не отреагировал. Медленно подошёл к стене, облокотился на неё спиной, после чего сполз вниз, сев на пятую точку. Из последних сил подтянул к себе Мари и положил её голову к себе на ноги. На его лице играла слабая улыбка сумасшедшего человека.

— Я вернулся, как и обещал, — тихо пробормотал он, гладя её по волосам. Словно ждал, что в следующую секунду она проснётся, улыбнётся и скажет: «Доброе утро, Матвей».

Но она не проснётся. Это не сказочный мир, где скачут сраные пони и срут фруктовой радугой, как говорил он сам. Здесь слишком дорого стоят наши ошибки. Мы пошли ва-банк, поставив всё. Всё мы теперь и отдавали.

Я подошёл и встал напротив него, но Малу, казалось, больше ничего не видел. Он был в своём маленьком мире рядом со своей сестрой. Смотрел на её лицо, улыбался и плакал, словно маленький ребёнок. Его бессвязные бормотания монотонно разносились по квартире, и только стоя рядом, можно было разобрать их.

— Я вернулся. Я так рад снова увидеть тебя, Мари… Так рад снова увидеть перед концом… Прости, что не смог сделать тебя счастливой… Ты же подождёшь меня там, да? Мы вновь будем вместе, как всегда и мечтали…

— Малу, нам надо уходить, — настойчиво произнёс я.

— Твою мать… Твою мать… мне так жаль… — он гладил её по голове, словно любимую дочку, которая просто уснула на его коленях, и плакал. — Мне так жаль, Мари, прости меня… прости меня… это я должен был быть на твоём месте… — всхлипы. — Если бы Алекс пристрелил меня, то тебя бы не тронули. А вы были бы счастливы и жили дальше… а мы его убили…

— Малу! — позвал я его громче.

— Я опять думал только о себе… — он больше не замечал меня. — Прости меня, Мари, это всё из-за меня. Опять… Алекс был прав… Я должен был отдать жизнь вместо тебя… Прости меня… прости меня за всё… за то, что я так и не дал тебе того, что ты заслужила…

Его голос становился всё тише и тише, затухая вместе с жизнью. Под конец он даже был умиротворённым, словно Малу успокоился, получив ответ.

— Прости меня, я очень тебя люблю… Подожди меня, и я скоро буду рядом, не бойся… мы будем вместе…

Он затих. Замолчал. Я стоял над ним, глядя на его макушку — он опустил голову, словно задремал над спящей сестрой. Но он не умер. Каким-то чудом он ещё был жив, хотя, по идее, должен был уже давно истечь кровью. Человек иногда поражает своей живучестью.

— Это ты виноват… — пробормотал он. — Ты должен был позволить Алексу убить меня.

— Что ты несёшь? — поморщился я, и он поднял на меня свои заплаканные полные безумия глаза. Передо мной был кто угодно, но не Малу.

— Ты виноват в её смерти… Ты должен был убить меня… — проскрежетал он. — Но теперь моя очередь идти. Она ждёт меня.

— Что ты…

Но прежде чем я успел договорить, его рука метнулась за спину, и он быстро выхватил…

Я выстрелил ему прямо в лоб. Его мозги вылетели кляксой в стену. Голова Малу дёрнулась назад, стукнувшись затылком о стену, и безвольно повисла над головой сестры. На её лицо закапали маленькие красные капли. Рука его показывала жест «пистолет» — два вытянутых пальца, указательный и средний.

Всё же не хотел дожидаться своей смерти и решил превентивно отправиться за сестрой. Знал, что я не соглашусь его пристрелить…

Засранец…

Я быстро пробежался по его карманам, после чего вытащил телефон, в котором должен быть номер Стрелы, и флэшку, которая тому была нужна. Очень скоро у нас будет звонок другу.

А пока пора было уходить. Наверняка соседи слышали выстрел, и мало ли кто решит вызвать сюда полицию.

Я бросил прощальный взгляд на брата с сестрой и вышел, закрыв за собой дверь.

Бегом спустился с лестницы, выскочил из подъезда, не оборачиваясь по сторонам и лишь глубже пряча голову в капюшон. Подошёл к машине, завёл и, не включая фар, уехал. Включил свет, только когда отъехал метров на двести от дома, и тут же свернул на дворовые дороги подальше с главной улицы.

Забавно. Мы плачем, когда умирает кто-то из близких, и ненавидим убийцу. Но, не задумываясь, отбираем жизни у других, не видя ничего плохого и чувствуя себя правыми. Наверное, мы заслуживаем этого в какой-то степени.

Можно, конечно, сказать, что это наша работа — убивать и грабить. Что это их работа, защищать и убивать нас. Умирает тот, кто плохо справляется со своей работой. Но вряд ли это успокоит родственников погибших.

И уж точно за это не должны расплачиваться другие люди.

Я ехал по ночному городу, пытаясь связаться с Сиренью по рации, но она не отзывалась. По идее, до неё должно было добивать, но по какой-то причине она не отвечала. Ладно… потом. Сейчас надо к себе домой добраться и, если кто есть там, увезти подальше. А ещё при возможности забрать глок, который спрятан под кроватью с двумя полными магазинами. Сейчас это было необходимо.