За пределом (СИ)

   Она задумчиво прошлась туда-сюда, прикидывая чем лучше заняться в первую очередь. По всему выходило, что ужином и шитьем. Оба эти занятия при известной сноровке можно было совместить. Было бы желание. Еще Надюшка собиралась поближе познакомиться с Серпом, а если повезет, то и с соседкой. Такие вот вполне себе грандиозные планы. И она рьяно приступила к их осуществлению: кроила, пекла, варила, жарила, нашла швейную мастерскую и наводила там порядок, кормила пса…

   - Ешь, мальчик хороший. Ешь, умничка рыженький. Я тебе нормальной каши принесла. Да, вот так. Кашка на бульончике, из трех круп сварена. Это не кости, которыми пичкал тебя глупый хозяин. Нет, таких хороших мальчиков кормят совсем по-другому. Вот у меня дома Дуське на завтрак всегда творогу дают и мясца, а вечером каши с мясом опять же. И никаких костей! А сухой корм пусть ест ассоциация ветеринаров, которая его рекламирует. Не даром мама…

   И тут ее накрыло. Дошло. Достало.

   Не увидит она больше маму. И папу, и братьев. Даже непутевую, но насквозь родную Катьку никогда уже не сможет обнять. Да что обнять. Словом перекинуться и то не удастся.

   Все. Конец. Финита ля комедия!

   Вернувшийся Магнус нашел ее во дворе. Потерянная вся в слезах Надюшка обнимала обомлевшего Серпа и рассказывала ему о своей жизни в другом мире. Свирепый кобель, который никого кроме хозяина к себе и близко не подпускал, безропотно терпел весь этот слезоразлив, только время от времени вздыхал совершенно по-человечески.

   Магнусу даже показалось, что пес от всего своего сердца сочувствует ее горю и всецело разделяет его. Но это конечно же глупости.

***

Следующее Надюшкино утро началось с пробуждения подмышкой у Магнуса. ' Рашен традишен,' - пробормотала она и зевнула.

   - А? - заворочался разбуженный мужчина.

   - Доброе утро, говорю, - ответила она, поднимаясь. - Я кажется тебя вчера напугала. Извини. Больше этого не повторится.

   - Тебе не за что извиняться, Надин. Мы же супруги.

   - Никак не могу к этому привыкнуть, - зябко передернула плечами Надя.

   Она не очень хорошо помнила вчерашний вечер, но одно знала точно - стало легче. Словно те слезы смыли самую сильную боль, а с ее отголосками можно сжиться. ' Человек такая тварь, которая ко всему привыкает,' - убирая волосы под придурочную сетку, скривилась Надюшка. ' И я привыкну,' - надевая алую шелковую рубашку, так и льнущую к телу, пообещалась она. ' Еще и радоваться буду. Может быть. Хотя и сомнительно,' - прекратив утренний сеанс аутотренинга, надела ажурные чулочки с бархатными подвязками и вышитые панталончики, после чего с некоторым злорадством спрятала всю эту красоту под платьем и, наконец, улыбнулась по-настоящему.

***

Так дни и покатились за днями. Заполненные однообразной работой, они почти не оставили по себе никакой памяти. Надя мыла, стирала, скребла, шила, передвигала с места на место мебель, а еще готовила, работала в саду и тупела, тупела, тупела…

   А может набиралась житейской мудрости. Кто знает.

   Магнус тоже поутих и практически прекратил всяческие приставания. Может давал жене время привыкнуть, а может просто поостыл и нашел себе кого-то на стороне. К тому же каждое утро теперь он отправлялся на работу, иногда подолгу задерживаясь там, а пару раз даже не приходил ночевать. И всегда после таких отлучек отдаривался. То принес совершенно очаровательный комплект из оправленной в золото бирюзы, то притащил бусы из темного почти черного лазурита.

   Надюшке было все равно, ну почти что. Во всяком случае сцен ревности она мужу не устраивала. Да что там, Надя даже вопросов никаких ему не задала, правда и подарки ни разу не надела. Положила футляры с украшениями рядом с зеркалом и ушла на кухню, где требовалось найти место для коллекции Магнусовой бабушки.

   Эта без сомнения достойная женщина всю свою жизнь покупала медную посуду. Сковороды всевозможных форм и размеров, кастрюльки, казаны, чайники, сотейники, тазики для варенья, вазочки, турки - чего только не было в ее собрании. Надюшка нашла все это роскошество в подвале и долго гадала, кому и зачем пришло в голову хранить его там.

   Она даже у Магнуса спрашивала.

   - Бланш убрала, - коротко ответил он и отвернулся, давая понять, что этот разговор неприятен.

   Кем была для Доу эта загадочная Бланш, Надя уточнять не стала. И так понятно, что это покойная жена, или сестра. Да и какая теперь разница.

   - А можно я достану? - рискнула уточнить Надюшка.

   - Как хочешь, - пожал широкими плечами тот.

   - Очень-очень хочу, - честно призналась девушка, удивляясь собственному энтузиазму. - Нельзя прятать такую красоту.

   - Такое впечатление, что кастрюли тебе нравятся больше чем драгоценности.

   - Вот такая я загадочная, - повинилась Надюшка. - Люблю посуду.

   - Мужа нужно любить, - не удержался Доу. - А не бабкины сковородки. И не вздумай больше сама двигать мебель. Слышишь?! Куда пошла?! Надин! Вернись!

   - Любовь должна быть взаимной, - прошептала та, торопливо выходя в сад. - А у нас никакой нету… Только рухлядь и кастрюли… Зато кастрюль до фига.