За Пределом

Из кресла на Тиаласа смотрел эльф. Светлый. Ярко синие глаза озаряли лицо неземной красоты, золотистые волосы разметались по плечам. Сочетание взгляда — чуть исподлобья, и улыбки-усмешки, таило в себе некую загадку. То ли эльф нагличал, то ли заигрывал. Даже жест — то, как его рука лежала на пряжке синего плаща, нельзя было оценить однозначно — расстегивает он плащ или просто поправляет? Тиалас наслаждался созерцанием. Шедевр. Истинное искусство. Надо было давно посетить Дом Аль Арвиль и посмотреть на работу Нальиса, о которой было столько разговоров.

Амалирос встал позади кресла с портретом, облокотился о спинку, и белые косы свесились поверх картины, нарушив гармонию. Зато появился контраст. Нахально-очаровательные глаза Светлого победно издевались над черным прищуром Темного. Улыбка сразу же стала самодовольной и самоуверенной, по сравнению с кривой вымученной гримасой Амалироса. Потрясающий эффект! Тиалас невольно задумался: ну, как можно, глядя на такую красоту, выбрать в итоге вот этого нервного, дерганого Выползня? Вот и верь после этого в формирование вкуса с детства…

— Сссравниваешь, Светлый? Повторяю вопрос — кто он? Кто он, этот твой наглый подданный, который прислал свою образину моей Элермэ? Отвечай, чей это портрет?! — Повелитель Темных нервно барабанил пальцами по раме картины и выжидающе смотрел на Озерного Владыку. Нехорошо смотрел.

— Это портрет Нальиса. — Тиалас не надеялся на немедленную перемену настроения Выползня. Такие как он сразу не успокаиваются.

— Врешшшь, камбала недоделанная! Я знаю, что у Великого живописца Нальиса — глаза зеленые. А у этого, на портрете — синюшные. Говори правду, а то я тебя сейчас раскатаю, как положено! — Амалирос змеёй выполз из-за кресла и приготовился к броску.

— Темный, не позорься. Это — портрет работы Нальиса. Картина, понимаешь?

— Ты совсем меня безумным считаешь? На холсте, в раме, нарисована красками. Вижу, что — картина. Нальис… Ладно — великолепная картина. Тогда я слегка изменю вопроссс — насколько тот, кого нарисовал Нальис, похож на это… лицо? — Темный ткнул почти в глаз эльфа «в синем плаще». Потом перевел взгляд на «Горный ручей», который выглядел как живой, и зарычал — Последний ррраз спрашиваю, кто он?

— Амалирос, это не «кто», это — некто. Фантазия художника. «Портрет Неизвестного в синем плаще». — Тиалас с запозданием понял, что имеет несчастье присутствовать при всплеске Темной ревности, которая не нуждается в ответах. Эта ревность просто кормится разговором, как кит планктоном… Рыбный день какой-то. — Такой вот результат творчества — не более.

— Неизвестный? Озерный, ты сам понимаешь, что говоришь? — Повелитель Темных сделал даже шаг назад и прижал руки к груди, чтобы показать, насколько он удивлен глупостью Владыки. — Я вижу только два варианта. Первый — Гениальный Нальис, когда фантазирует о прекрасном, рисует не дев, а вот этих… с наглой мордой. И второй — художник не знал имени того, кого он рисует, поскольку злодей пррриходил к моей Элермэ тайно! Какой из вариантов тебе больше нравится, извращенец?

Тиалас был шокирован таким малым количеством версий, из которых приходилось выбирать. Объяснять Амалиросу, что художник видит прекрасное везде, всюду и в своей голове в том числе — было бесполезно. А ответ требовался немедленно. К счастью, явилась сама виновница скандала.

Элермэ остановилась на пороге спальни. Её «оружие на крайний случай» оказалось пущенным в дело слишком рано и без её ведома. Кто-то, а предположительно это был её дражайший Супруг, сам залез в капкан. Зверей, которые сами себе ставят капканы, и сами в них попадают, она припомнить не могла. Наверное, это выползни — ящерицы глупые и любопытные. В любом случае, копаться в личных вещах — неприлично.

— Кто позволил это трогать? — Элермэ сочла себя в полном праве возмущаться. Её Супруг сам бы озверел, увидев, как кто-то таскает его картины из угла в угол без разрешения. Вот, даже у Озерного Владыки нервный тик начался — моргает одним глазом.

— А мы только немножко потрогали. — Амалирос немедленно приступил к допросу в нежной форме. — Сначала, твои сородичи, дорогая, когда раздевали… снимали тряпичную шелуху, в которую было завернуто это произведение искусства. Ну, а я только благоговейно подержался за раму, когда переносил шедевр Нальиса в спальню. Никак не могу решить, где разместить это полотно? Может вот сюда? — Темный указал на стену, с которой на него еще не так давно смотрела гадкая каменная рожа Нофера Руалона работы Сульса-Даэроса. — Чтобы тебе было его хорошо видно… с кровати.

Амалирос ласково провел рукой по щеке Элермэ. Озерный Владыка использовал последний шанс и жестами показал, что сейчас последует за этой нежностью — удушение. Он махал руками и мотал головой, показывая «Не вздумай соглашаться». Темный посмотрел на отражение Тиаласа в полированной стене и не обрадовался. Светлые сговаривались в буквальном смысле у него за спиной. Один из них — точно.